Не успеешь оглянуться, а ремень уж соски подпирает
Пишет Гость:
Аноны, я написал ежевичку, зацените!
Дракон, Делон и бедра Хибари Кёи
Хибари Кёе стукнуло семнадцать.
Если в шестнадцать он имел еще хотя бы какие-то представления о том, что можно и чего нельзя, то после вожделенного числа из двух похожих друг на друга цифр ему окончательно снесло башню: Хибари Кёя решил, что ему можно все на свете. И очень удивился, когда нашелся человек, имевший смелость и наглость что-то ему запрещать. По гордости драло шипованной плеткой: это был Каваллоне.
Нет, Кёя, нельзя. Я занят. Я не приеду в этом месяце и ты не будешь меня избивать. И даже не будешь избитым.
Нет, Хибари. Только сунься в аэропорт и я сделаю так, что тебя даже в метро перестанут пускать. И нет, никаким другим способом погнаться за Шао у тебя тоже не получится.
Нельзя, Кёя. Коробочки не игрушка, а Вердэ тебе не нянька, отстань от Фонга со своими расспросами. Отстань, или я куплю ему путевку на курорт – и никаких тебе тренировок.
Нет, Кёя. Просто нет.
Нет. Нет-нет-нет-нет-нет.
Кёя выучил звучание слова «нет» на десяти языках прежде, чем ему надоело быть послушным. В конце концов, как может волновать мнение Каваллоне, когда тебе уже семнадцать и два месяца?!
Кого вообще волнует Каваллоне, который даже перестал искать убедительные отговорки для того, чтобы не приезжать так долго? Кого волнует Каваллоне, обещавший устроить космический спарринг с оружием из десятилетнего будущего? Да кого он вообще волнует.
Точно не меня, думал Хибари, пакуя тонфы в чемодан. Красивые, блестящие, всесильные тонфы, жаждущие встречи с врагами. Или не с врагами. Неважно с кем – главное, с кем-то достаточно сильным.
Драконий хвост Шао Хана пронесся над Намимори, сея наркотики и оружие, и скрылся пв направлении восточного Китая. Там Хибари отыскал его следы в тенистых бамбуковых лесах, учуял поступь чешуйчатых лап на голых скалах, поймал запах дракона в безлюдной степи. Хибари был голоден и зол, он сорвался с насиженного места и преследовал добычу, теряя голову от восторга погони, от трепетного предвкушения схватки.
И кого волнует Каваллоне, вскользь пообещавший рассказать ему о делишках Шао нечто гораздо более захватывающее, чем пресная информация о торгах на черном рынке и так и невзрощенной мафиозной структуре в подполье Намимори. Кого волнует? Хибари узнает сам.
Дракон пересекал города и целые страны легкими взмахами крыльев, Хибари повсюду находил блестящие чешуйки: люди Шао, его фирмы, его товары. Словно Хана вперед гнали черти, граница за границей, без сна и отдыха. В преддверьях французских Альп Хибари притормозил: с севера потянуло духом другого хищника. Кёя недолго раздумывал о том, стоит ему быть вежливым или же настойчивым, ответ был прост: кого волнует Каваллоне? И Кёя был невежлив. А потом не сдержан. А потом – крайне настойчив. Настолько настойчив, что дракону-Хану пришлось развернуться к нему всем своим мощным телом где-то между портами Тосканы и охровыми материковыми скалами.
А потом Хибари неожиданно сам оказался добычей.
И кого волнует Каваллоне, который схватил дракона за крылышки кончиками большого и среднего, встряхнул и утопил в океане, легонько придавив старомодной круглой гирей? Хибари точно не волновал. Хибари никто не волновал. Хибари был физически голоден, вымотан и ранен. И ни что нахрен в этой жизни его в тот момент не волновало.
Каваллоне объезжал лошадь.
Когда Кёя проснулся, по-прежнему голодный, но уже не настолько злой, первое, что он увидел в окно на заднем дворе: как Каваллоне объезжает стройную коренастую лошадку с пышным хвостом и косматой гривой. Она была серая в яблоках. Хибари знал, что яблоки на шкуре проявляются от хорошего ухода и обильного здорового питания. В тот миг Кёе очень хотелось, чтобы его тоже кто-нибудь откормил до яблок.
Лошадь была какая-то дурная: кусалась и брыкалась, бросалась из стороны в сторону, пытаясь выбросить Каваллоне из седла.
У брусчатой деревянной ограды стояли зеваки: люди Каваллоне. Помогали советами и подсказками.
Кёя выскользнул из скудно обставленной комнаты, в которой спал, и побрел на улицу: ему тоже хотелось дать Каваллоне простой и действенный совет: умри. Прыгни под копыта и лошади и умри. А потом отдай мой завтрак.
Вдобавок ко всему лошадь издавала истошное ржание, такое душераздирающее и переполненное боли, что Кёе мгновенно стало ее жаль.
- Ты большой мастак по части порчи людям жизни, ¬- заметил он, складывая руки на верхнюю перекладину забора. – И не людям тоже.
- Я, вообще-то, занят, - непререкаемо отрезал Каваллоне, даже бровью не поведя в его сторону. Хотя, казалось бы, как можно отвлекаться, когда под тобой мечется настолько дикое животное?
- Не лезь в мои дела, - сказал Хибари. Просто так, чтобы отыграть очко. Лезть под копыта дикой кобыле, что бы подраться с Каваллоне, до которого ему не было н какого дела, у Хибари не было совершенно никакого желания.
- Ромарио! Уведи ее, - крикнул Каваллоне, не обращая внимания на Кёю. – А сюда давай Делона.
- Мадонна это дохлый номер, - усмехнулся кто-то из облепивших забор обывателей. – За два дня такую не приручить. Видимо, Дино-сан все-таки проспорит.
- Ничего-ничего, Мадонна постоит в стойле и одумается немного, - отмахнулся Каваллоне, утирая лоб.
На манеже пахло пряно и остро – лошадиным и людским потом, навозом, разогретой землей и давленой травой. Хорошо пахло, вкусно.
- Вот что, Кёя, - начал вдруг Каваллоне, когда Ромарио подвел к нему гиганта не ниже метра семидесяти в холке, черного и едва ли не дышащего пламенем.
У Кёи холодок пробежался от загривка к ступням – огромный, страшный конь. Таких нужно изолировать от мира в диких степях Монголии и никогда не показывать на глаза мирным любителям ежиков и птичек. Хибари начинал испытывать отвращение к лошадям, отвращение и… трепет.
- Это ты влез в мои дела, Кёя, - нараспев продолжил Дино, поглаживая коня по загривку. – Ты нашкодил на моей территории и ущипнул за хвост моего клиента. Нехорошо так делать. Нехорошо делать то, чего ты не умеешь, Кёя, - отчеканил Каваллоне, пристегивая поводок к оголовью.
- Не лез бы ты со своими советами, - в тон ответил Хибари. Зеваки отлепились от забора и тихонько рассосались кто куда. Они остались вдвоем.
Втроем, с запинкой поправил себя Хибари.
- Иди-ка сюда, если не боишься. Преподам урок, которого ты так давно жаждешь, - вздохнул Каваллоне, продолжая вербальные ласки с конем-убийцей.
Хибари ни за что в жизни не признался бы в страхе перед животным кому-то, кто настолько не волновал его, как Каваллоне.
И он пошел.
Поднырнул между перекладин забора – ноги утонули во взрытой красной земле, - и нетвердой походкой подошел к Каваллоне.
- Скажу лишь раз: не указывай мне, что делать. Захочу – проглочу. И плевать, на чьей территории, - грозно обозначил границы их несуществующего взаимопонимания Кёя.
- Докажи сначала, что сможешь.
Каваллоне схватил его подмышки и одним рывком поднял над головой – у Кёи из души вышибло все возмущение, когда он с размаху приземлился прямо в черное потертое седло. Каваллоне одарил его сумасшедшей улыбкой, вскользь погладил по колену и щедро шлепнул жеребца по заднице. Конь заржал и рванул вперед, Хибари едва не остался на месте позади него – выброшенный из седла.
- Держись за луку! – гаркнул Дино и натянул корду, обозначая границу широкого круга.
Воздух резанул по мгновенно взмокшему лбу, забился в рот и уши, высушил глаза – Хибари ослеп, оглох и отупел от страха. Конь, кажется, шел пока что рысью.
- Ты похож на мешок картошки! Выпрямись, вставь ноги в стремена! Не будь таким зажатым, держи спину. Что это, ты боишься? Перепугался до смерти? Если нет, тогда оторви глаза от холки и смотри прямо между ушей Делона! И, черт возьми, Кёя, смени это ужасное выражение лицо на что-нибудь более достойное!
Делон… чертов писаный красавчик, на каждом движении пытался избавиться от седока, подначивал и норовил поиграть в мячик – задницей Кёи. Его подбрасывало и трясло в седле, как привязанный к ракетке шарик для пинг-понга. От непривычной, незнакомой, неизвестной позы мышцы сводило по всему телу: от носков до подбородка. Кёя так сжимал челюсти, пытаясь терпеть, что не мог выдавать ни слова. Круг за кругом, красная земля между ушей, черная лоснящаяся грива. Крики Каваллоне, заполняющие мозг.
- Отлично! Отлично, Делон, красавчик! Алле, алле! – в воздухе засвистел кнут. Засвистел прямо над головой Кёи и опустился, судя по всему, на круп Делона, потому что он заржал и пустился вскачь как ненормальный. – Это галоп, Кёя, галоп! Что ты как деревянный, пригнись немного! Упрись пятками ему в бока. Возьмись за гриву, в самом деле, он не укусит, там нет нервных окончаний. Да ты же сейчас свалишься! Ты что, не сжимаешь его бока? Сожми колени, Кёя! И ради всего святого, качай же бедрами!!!
Качай бедрами.
Качай бедрами.
Делон качал его бедра вверх и вниз как на стиральной доске, задница ныла и немела от тупой боли. Страх прошел, как и шок, осталось кипящее раздражение, неловкость, переполняющая обида за нанесенное оскорбление.
Качай, мать твою, бедрами.
- Выталкивай его, когда чувствуешь, что Делон идет вниз. Держи темп! Дави на него торсом, всем весом! Как будто трахаешься, ну что ты, сексом тоже никогда не занимался? Ты вообще хоть что-нибудь умеешь делать? Умеешь сам? Качай, мать твою, бедрами, держи темп, держи скорость, Кёя, это галоп, а не прогулочный шаг!!! Выталкивай Делона, заставь его двигаться, заставь его слушаться, подчини его! Это такая малость, Кёя! Качай. Бедрами.
И Кёя качал.
О, как он качал. Со всей злости, со всей ненависти. Не как будто трахался – как будто сидел верхом на Каваллоне и превращал в гуляш его лицо. В паштет его мышцы. В пыль его кости.
Вверх – тонфа, вниз – тонфа. Вверх-вниз, вверх-вниз. Давай, Делон. Тонфа. Как в сексе. Драться и трахаться это почти одно и то же.
Скакать и трахаться – действительно одно и то же.
Одно и то же, но хуже чем драться. И то и другое.
А если вместе?..
Хибари задумался на мгновение, перестав качать, и Делон перестал слушаться. Он брыкнул задними копытами и Кёя вылетел из седла как мячик, отскочивший от пола.
О эта красная тосканская земля, какое счастье, что она была такой взрытой и мягкой. Синее-синее небо кружилось перед глазами со скоростью галопа, Хибари тошнило – сколько, черт возьми, кругов они навернули?
- Так понравилось? Хочешь еще? – сладко спросил Каваллоне, закрывая небо солнечными волосами.
Кёя лежал молча, раскинув в стороны руки и не дыша – казалось, если он сейчас шевельнет хоть мизинцем, тело разорвет от напряжения. Бешеная скачка.
- Видишь ли, Хибари, прежде чем пускать лошадь в галоп необходимо долгие месяцы упорно рысить, прилежно и терпеливо. А перед этим – научиться правильно сидеть в седле. Выучить, с какой стороны к лошади подходят, ты понимаешь? Сначала научись, а потом уже играй в крутого ковбоя. А пока ты всего лишь неповоротливый мешок картошки – жди свой очереди на урок.
Каваллоне поднялся, в поле зрения оказались попеременно его широкая грудь, живот, бедра и наконец, колени. Он возвышался над Хибари, сложив руки на груди, и не собирался подавать ему руку.
- Если ты не умеешь охотиться на драконов, не стоит щипать их за хвост, - подытожил Каваллоне. – И можешь свободно пользоваться Делоном. Учись ездить верхом, драться, трахаться, в конце концов. Повзрослей, Кёя. Не то постоянно будешь оказываться на земле.
Каваллоне щелкнул кнутом, вздохнул и зашагал прочь, оставляя Хибари на манеже одного.
Вдвоем, через силу поправил себя Кёя, вдвоем с Делоном.
У Хибари болело тело и гордость, он проиграл на всех фронтах и страшно злился. Нужно было срочно учиться, срочно научиться и срочно отыграть реванш – по всем фронтам.
Учиться ездить верхом, драться и трахаться.
В глазах у Каваллоне за пренебрежением и осуждением таились еще парочка эмоций, предложений, так и не пророненных даже вскользь: а хочешь покачать бедрами со мной?..
URL
31.10.2012 в 20:19
Аноны, я написал ежевичку, зацените!
Дракон, Делон и бедра Хибари Кёи
Хибари Кёе стукнуло семнадцать.
Если в шестнадцать он имел еще хотя бы какие-то представления о том, что можно и чего нельзя, то после вожделенного числа из двух похожих друг на друга цифр ему окончательно снесло башню: Хибари Кёя решил, что ему можно все на свете. И очень удивился, когда нашелся человек, имевший смелость и наглость что-то ему запрещать. По гордости драло шипованной плеткой: это был Каваллоне.
Нет, Кёя, нельзя. Я занят. Я не приеду в этом месяце и ты не будешь меня избивать. И даже не будешь избитым.
Нет, Хибари. Только сунься в аэропорт и я сделаю так, что тебя даже в метро перестанут пускать. И нет, никаким другим способом погнаться за Шао у тебя тоже не получится.
Нельзя, Кёя. Коробочки не игрушка, а Вердэ тебе не нянька, отстань от Фонга со своими расспросами. Отстань, или я куплю ему путевку на курорт – и никаких тебе тренировок.
Нет, Кёя. Просто нет.
Нет. Нет-нет-нет-нет-нет.
Кёя выучил звучание слова «нет» на десяти языках прежде, чем ему надоело быть послушным. В конце концов, как может волновать мнение Каваллоне, когда тебе уже семнадцать и два месяца?!
Кого вообще волнует Каваллоне, который даже перестал искать убедительные отговорки для того, чтобы не приезжать так долго? Кого волнует Каваллоне, обещавший устроить космический спарринг с оружием из десятилетнего будущего? Да кого он вообще волнует.
Точно не меня, думал Хибари, пакуя тонфы в чемодан. Красивые, блестящие, всесильные тонфы, жаждущие встречи с врагами. Или не с врагами. Неважно с кем – главное, с кем-то достаточно сильным.
Драконий хвост Шао Хана пронесся над Намимори, сея наркотики и оружие, и скрылся пв направлении восточного Китая. Там Хибари отыскал его следы в тенистых бамбуковых лесах, учуял поступь чешуйчатых лап на голых скалах, поймал запах дракона в безлюдной степи. Хибари был голоден и зол, он сорвался с насиженного места и преследовал добычу, теряя голову от восторга погони, от трепетного предвкушения схватки.
И кого волнует Каваллоне, вскользь пообещавший рассказать ему о делишках Шао нечто гораздо более захватывающее, чем пресная информация о торгах на черном рынке и так и невзрощенной мафиозной структуре в подполье Намимори. Кого волнует? Хибари узнает сам.
Дракон пересекал города и целые страны легкими взмахами крыльев, Хибари повсюду находил блестящие чешуйки: люди Шао, его фирмы, его товары. Словно Хана вперед гнали черти, граница за границей, без сна и отдыха. В преддверьях французских Альп Хибари притормозил: с севера потянуло духом другого хищника. Кёя недолго раздумывал о том, стоит ему быть вежливым или же настойчивым, ответ был прост: кого волнует Каваллоне? И Кёя был невежлив. А потом не сдержан. А потом – крайне настойчив. Настолько настойчив, что дракону-Хану пришлось развернуться к нему всем своим мощным телом где-то между портами Тосканы и охровыми материковыми скалами.
А потом Хибари неожиданно сам оказался добычей.
И кого волнует Каваллоне, который схватил дракона за крылышки кончиками большого и среднего, встряхнул и утопил в океане, легонько придавив старомодной круглой гирей? Хибари точно не волновал. Хибари никто не волновал. Хибари был физически голоден, вымотан и ранен. И ни что нахрен в этой жизни его в тот момент не волновало.
Каваллоне объезжал лошадь.
Когда Кёя проснулся, по-прежнему голодный, но уже не настолько злой, первое, что он увидел в окно на заднем дворе: как Каваллоне объезжает стройную коренастую лошадку с пышным хвостом и косматой гривой. Она была серая в яблоках. Хибари знал, что яблоки на шкуре проявляются от хорошего ухода и обильного здорового питания. В тот миг Кёе очень хотелось, чтобы его тоже кто-нибудь откормил до яблок.
Лошадь была какая-то дурная: кусалась и брыкалась, бросалась из стороны в сторону, пытаясь выбросить Каваллоне из седла.
У брусчатой деревянной ограды стояли зеваки: люди Каваллоне. Помогали советами и подсказками.
Кёя выскользнул из скудно обставленной комнаты, в которой спал, и побрел на улицу: ему тоже хотелось дать Каваллоне простой и действенный совет: умри. Прыгни под копыта и лошади и умри. А потом отдай мой завтрак.
Вдобавок ко всему лошадь издавала истошное ржание, такое душераздирающее и переполненное боли, что Кёе мгновенно стало ее жаль.
- Ты большой мастак по части порчи людям жизни, ¬- заметил он, складывая руки на верхнюю перекладину забора. – И не людям тоже.
- Я, вообще-то, занят, - непререкаемо отрезал Каваллоне, даже бровью не поведя в его сторону. Хотя, казалось бы, как можно отвлекаться, когда под тобой мечется настолько дикое животное?
- Не лезь в мои дела, - сказал Хибари. Просто так, чтобы отыграть очко. Лезть под копыта дикой кобыле, что бы подраться с Каваллоне, до которого ему не было н какого дела, у Хибари не было совершенно никакого желания.
- Ромарио! Уведи ее, - крикнул Каваллоне, не обращая внимания на Кёю. – А сюда давай Делона.
- Мадонна это дохлый номер, - усмехнулся кто-то из облепивших забор обывателей. – За два дня такую не приручить. Видимо, Дино-сан все-таки проспорит.
- Ничего-ничего, Мадонна постоит в стойле и одумается немного, - отмахнулся Каваллоне, утирая лоб.
На манеже пахло пряно и остро – лошадиным и людским потом, навозом, разогретой землей и давленой травой. Хорошо пахло, вкусно.
- Вот что, Кёя, - начал вдруг Каваллоне, когда Ромарио подвел к нему гиганта не ниже метра семидесяти в холке, черного и едва ли не дышащего пламенем.
У Кёи холодок пробежался от загривка к ступням – огромный, страшный конь. Таких нужно изолировать от мира в диких степях Монголии и никогда не показывать на глаза мирным любителям ежиков и птичек. Хибари начинал испытывать отвращение к лошадям, отвращение и… трепет.
- Это ты влез в мои дела, Кёя, - нараспев продолжил Дино, поглаживая коня по загривку. – Ты нашкодил на моей территории и ущипнул за хвост моего клиента. Нехорошо так делать. Нехорошо делать то, чего ты не умеешь, Кёя, - отчеканил Каваллоне, пристегивая поводок к оголовью.
- Не лез бы ты со своими советами, - в тон ответил Хибари. Зеваки отлепились от забора и тихонько рассосались кто куда. Они остались вдвоем.
Втроем, с запинкой поправил себя Хибари.
- Иди-ка сюда, если не боишься. Преподам урок, которого ты так давно жаждешь, - вздохнул Каваллоне, продолжая вербальные ласки с конем-убийцей.
Хибари ни за что в жизни не признался бы в страхе перед животным кому-то, кто настолько не волновал его, как Каваллоне.
И он пошел.
Поднырнул между перекладин забора – ноги утонули во взрытой красной земле, - и нетвердой походкой подошел к Каваллоне.
- Скажу лишь раз: не указывай мне, что делать. Захочу – проглочу. И плевать, на чьей территории, - грозно обозначил границы их несуществующего взаимопонимания Кёя.
- Докажи сначала, что сможешь.
Каваллоне схватил его подмышки и одним рывком поднял над головой – у Кёи из души вышибло все возмущение, когда он с размаху приземлился прямо в черное потертое седло. Каваллоне одарил его сумасшедшей улыбкой, вскользь погладил по колену и щедро шлепнул жеребца по заднице. Конь заржал и рванул вперед, Хибари едва не остался на месте позади него – выброшенный из седла.
- Держись за луку! – гаркнул Дино и натянул корду, обозначая границу широкого круга.
Воздух резанул по мгновенно взмокшему лбу, забился в рот и уши, высушил глаза – Хибари ослеп, оглох и отупел от страха. Конь, кажется, шел пока что рысью.
- Ты похож на мешок картошки! Выпрямись, вставь ноги в стремена! Не будь таким зажатым, держи спину. Что это, ты боишься? Перепугался до смерти? Если нет, тогда оторви глаза от холки и смотри прямо между ушей Делона! И, черт возьми, Кёя, смени это ужасное выражение лицо на что-нибудь более достойное!
Делон… чертов писаный красавчик, на каждом движении пытался избавиться от седока, подначивал и норовил поиграть в мячик – задницей Кёи. Его подбрасывало и трясло в седле, как привязанный к ракетке шарик для пинг-понга. От непривычной, незнакомой, неизвестной позы мышцы сводило по всему телу: от носков до подбородка. Кёя так сжимал челюсти, пытаясь терпеть, что не мог выдавать ни слова. Круг за кругом, красная земля между ушей, черная лоснящаяся грива. Крики Каваллоне, заполняющие мозг.
- Отлично! Отлично, Делон, красавчик! Алле, алле! – в воздухе засвистел кнут. Засвистел прямо над головой Кёи и опустился, судя по всему, на круп Делона, потому что он заржал и пустился вскачь как ненормальный. – Это галоп, Кёя, галоп! Что ты как деревянный, пригнись немного! Упрись пятками ему в бока. Возьмись за гриву, в самом деле, он не укусит, там нет нервных окончаний. Да ты же сейчас свалишься! Ты что, не сжимаешь его бока? Сожми колени, Кёя! И ради всего святого, качай же бедрами!!!
Качай бедрами.
Качай бедрами.
Делон качал его бедра вверх и вниз как на стиральной доске, задница ныла и немела от тупой боли. Страх прошел, как и шок, осталось кипящее раздражение, неловкость, переполняющая обида за нанесенное оскорбление.
Качай, мать твою, бедрами.
- Выталкивай его, когда чувствуешь, что Делон идет вниз. Держи темп! Дави на него торсом, всем весом! Как будто трахаешься, ну что ты, сексом тоже никогда не занимался? Ты вообще хоть что-нибудь умеешь делать? Умеешь сам? Качай, мать твою, бедрами, держи темп, держи скорость, Кёя, это галоп, а не прогулочный шаг!!! Выталкивай Делона, заставь его двигаться, заставь его слушаться, подчини его! Это такая малость, Кёя! Качай. Бедрами.
И Кёя качал.
О, как он качал. Со всей злости, со всей ненависти. Не как будто трахался – как будто сидел верхом на Каваллоне и превращал в гуляш его лицо. В паштет его мышцы. В пыль его кости.
Вверх – тонфа, вниз – тонфа. Вверх-вниз, вверх-вниз. Давай, Делон. Тонфа. Как в сексе. Драться и трахаться это почти одно и то же.
Скакать и трахаться – действительно одно и то же.
Одно и то же, но хуже чем драться. И то и другое.
А если вместе?..
Хибари задумался на мгновение, перестав качать, и Делон перестал слушаться. Он брыкнул задними копытами и Кёя вылетел из седла как мячик, отскочивший от пола.
О эта красная тосканская земля, какое счастье, что она была такой взрытой и мягкой. Синее-синее небо кружилось перед глазами со скоростью галопа, Хибари тошнило – сколько, черт возьми, кругов они навернули?
- Так понравилось? Хочешь еще? – сладко спросил Каваллоне, закрывая небо солнечными волосами.
Кёя лежал молча, раскинув в стороны руки и не дыша – казалось, если он сейчас шевельнет хоть мизинцем, тело разорвет от напряжения. Бешеная скачка.
- Видишь ли, Хибари, прежде чем пускать лошадь в галоп необходимо долгие месяцы упорно рысить, прилежно и терпеливо. А перед этим – научиться правильно сидеть в седле. Выучить, с какой стороны к лошади подходят, ты понимаешь? Сначала научись, а потом уже играй в крутого ковбоя. А пока ты всего лишь неповоротливый мешок картошки – жди свой очереди на урок.
Каваллоне поднялся, в поле зрения оказались попеременно его широкая грудь, живот, бедра и наконец, колени. Он возвышался над Хибари, сложив руки на груди, и не собирался подавать ему руку.
- Если ты не умеешь охотиться на драконов, не стоит щипать их за хвост, - подытожил Каваллоне. – И можешь свободно пользоваться Делоном. Учись ездить верхом, драться, трахаться, в конце концов. Повзрослей, Кёя. Не то постоянно будешь оказываться на земле.
Каваллоне щелкнул кнутом, вздохнул и зашагал прочь, оставляя Хибари на манеже одного.
Вдвоем, через силу поправил себя Кёя, вдвоем с Делоном.
У Хибари болело тело и гордость, он проиграл на всех фронтах и страшно злился. Нужно было срочно учиться, срочно научиться и срочно отыграть реванш – по всем фронтам.
Учиться ездить верхом, драться и трахаться.
В глазах у Каваллоне за пренебрежением и осуждением таились еще парочка эмоций, предложений, так и не пророненных даже вскользь: а хочешь покачать бедрами со мной?..
URL
-
-
29.02.2024 в 10:23Посетите также мою страничку
gmcguire.digital.uic.edu/mediawiki/index.php?ti... перевод денег из россии в европу 2024
33490-+