Не успеешь оглянуться, а ремень уж соски подпирает
Пишет Гость:
сколько-то страничек назад хотели Дино/Цуна, прон не получился, но хоть как-то- …такое поведение противоречит линии Альянса, - с листа, с выражением, зачитывает Цуна и трет переносицу – так, что очки сползают с носа, вот-вот упадут.
Он сидит на бортике фонтана, болтает ногами в прозрачной зеленоватой воде.
Мраморно-белая кожа девушки с амфорой покрыта серыми пятнами, похожими на трупные. На водной поверхности плавают листья кувшинок.
- Ты что, спишь? – спрашивает Цуна. Дино отодвигает панаму с лица – в своем старом шезлонге, среди заброшенного сада, он выглядит безнадежным бездельником.
- Ты распугаешь всех моих рыбок, - наконец отвечает Дино.
- Такое поведение противоречит линии Альянса, - улыбается Цуна. Листья над головой Дино зеленые и желтые, рубашка у него расстегнута, цветные линии татуировок на руках, на шее, на животе. Осеннее, медовое пятно волос под грязно-белой панамой.
Цуна смотрит на него и думает, что никогда раньше не видел этого человека.
Он думает: нет, ну нет же, это же братик-в-куртке, приятель-эй-не-свались-с-лестницы, мистер Не Мочи Мою Черепашку.
Это же Дино.
Но что-то колко и сладостно шевелится под ребрами, напоминая о себе на вдохе, и Цуна выдыхает:
- Ты же меня совсем не слушаешь.
- Ну что ты, - говорит Дино. – Такое поведение противоречит линии Альянса.
Цуна встает – закатанные брюки напитываются водой, Цуна перешагивает через бортик бассейна, чувствуя, как тонут в траве босые ноги.
- И это мое предпоследнее предупреждение.
- Предпоследнее? – недоверчиво интересуется Цуна; деревянные поручни шезлонга скрипят, когда он наклоняется к Дино.
- Именно! – Дино снимает с него перекошенные очки. Продолжая движение, очерчивает линию носа – и останавливается на губах. Очки падают в траву, но звук тает в шорохе листьев.
- Именно так, предпоследнее. Последним станет пуля.
- Предупреждение кому? – спрашивает Цуна и зажмуривается, облизывает палец, вбирает его в рот.
Дино смотрит прямо. Дино отвечает:
- Всему Альянсу. Потому что на стороне твоего противника находится весь Альянс.
- Ох, - говорит Цуна.
И потом он повторяет это «Ох», тише и глуше, потому что Дино просовывает руки под рубашку, ладони прохладные, как электрический ток; Цуна, - говорит Дино.
Ну что ты.
Подожди, так мы сломаем шезлонг.
Потом они все-таки ломают шезлонг, и Цуна смотрит, как пятна травяного сока проступают на белой рубашке, а над головой колышутся листья, зеленые и желтые, и небо в просветах.
Дино медлит, слишком осторожный, слишком заботливый; расстегивает Цунины брюки, гладит живот и бедра, проходит губами вдоль члена, облизывает головку. С каждым движением Цуна чувствует, как истончается его намерение.
Для чего он приехал к Дино?
У него же была какая-то цель.
Верно, цель. Он хотел остановить Дино. Предупредить, объявить о своих намерениях. Сказать: "Ты попался". Может, речь не понадобится, да и собрание Альянса можно будет отменить.
Он падает головокружительно быстро; он пытается сосредоточиться, но Дино вдруг вскидывает голову, смотрит пьяно, а губы у него влажные и припухшие, и Цуна неожиданно понимает, что сам выглядит не лучше – с раздвинутыми ногами, рубашка полурасстегнута и задрана до шеи, брюки болтаются на левом колене.
- И это мое предпоследнее предупреждение, - беззвучно произносит Цуна, пытаясь не поднимать бедра – Дино ласкает его член, то сжимает сильно, почти до боли, то отпускает, едва касаясь пальцами; в его глазах закипает небо, пережженное до горькой карамели.
Он молчит, и Цуна продолжает, с трудом удерживаясь, чтобы не застонать в голос:
- Последним станет пуля.
А потом хватает Дино за плечи и дергает его на себя, в себя, но тот выворачивается и наконец-то в первый раз за все это время улыбается – легкой, беспечной, равнодушной улыбкой.
- Срать мне на твое предупреждение.
Позже, гораздо позже Цуна откладывает лист, встает, опираясь руками на стол, и говорит:
- Как все мы понимаем, такое поведение противоречит линии Вонголы. И это мое предпоследнее предупреждение, дон Каваллоне.
Дино сидит напротив, в этом кругу чопорных стариков он выглядит странно неуместным.
На нем тонкий светлый свитер, не скрывающий линии татуировок – каждую Цуна знает на ощупь.
Дино – сама скука. Он не обращает внимания ни на зажженные перчатки Примо, ни на ствол автомата, упирающийся в затылок.
Он не торопится отвечать.
Цуна его и не торопит.
URL
19.11.2012 в 21:27
сколько-то страничек назад хотели Дино/Цуна, прон не получился, но хоть как-то- …такое поведение противоречит линии Альянса, - с листа, с выражением, зачитывает Цуна и трет переносицу – так, что очки сползают с носа, вот-вот упадут.
Он сидит на бортике фонтана, болтает ногами в прозрачной зеленоватой воде.
Мраморно-белая кожа девушки с амфорой покрыта серыми пятнами, похожими на трупные. На водной поверхности плавают листья кувшинок.
- Ты что, спишь? – спрашивает Цуна. Дино отодвигает панаму с лица – в своем старом шезлонге, среди заброшенного сада, он выглядит безнадежным бездельником.
- Ты распугаешь всех моих рыбок, - наконец отвечает Дино.
- Такое поведение противоречит линии Альянса, - улыбается Цуна. Листья над головой Дино зеленые и желтые, рубашка у него расстегнута, цветные линии татуировок на руках, на шее, на животе. Осеннее, медовое пятно волос под грязно-белой панамой.
Цуна смотрит на него и думает, что никогда раньше не видел этого человека.
Он думает: нет, ну нет же, это же братик-в-куртке, приятель-эй-не-свались-с-лестницы, мистер Не Мочи Мою Черепашку.
Это же Дино.
Но что-то колко и сладостно шевелится под ребрами, напоминая о себе на вдохе, и Цуна выдыхает:
- Ты же меня совсем не слушаешь.
- Ну что ты, - говорит Дино. – Такое поведение противоречит линии Альянса.
Цуна встает – закатанные брюки напитываются водой, Цуна перешагивает через бортик бассейна, чувствуя, как тонут в траве босые ноги.
- И это мое предпоследнее предупреждение.
- Предпоследнее? – недоверчиво интересуется Цуна; деревянные поручни шезлонга скрипят, когда он наклоняется к Дино.
- Именно! – Дино снимает с него перекошенные очки. Продолжая движение, очерчивает линию носа – и останавливается на губах. Очки падают в траву, но звук тает в шорохе листьев.
- Именно так, предпоследнее. Последним станет пуля.
- Предупреждение кому? – спрашивает Цуна и зажмуривается, облизывает палец, вбирает его в рот.
Дино смотрит прямо. Дино отвечает:
- Всему Альянсу. Потому что на стороне твоего противника находится весь Альянс.
- Ох, - говорит Цуна.
И потом он повторяет это «Ох», тише и глуше, потому что Дино просовывает руки под рубашку, ладони прохладные, как электрический ток; Цуна, - говорит Дино.
Ну что ты.
Подожди, так мы сломаем шезлонг.
Потом они все-таки ломают шезлонг, и Цуна смотрит, как пятна травяного сока проступают на белой рубашке, а над головой колышутся листья, зеленые и желтые, и небо в просветах.
Дино медлит, слишком осторожный, слишком заботливый; расстегивает Цунины брюки, гладит живот и бедра, проходит губами вдоль члена, облизывает головку. С каждым движением Цуна чувствует, как истончается его намерение.
Для чего он приехал к Дино?
У него же была какая-то цель.
Верно, цель. Он хотел остановить Дино. Предупредить, объявить о своих намерениях. Сказать: "Ты попался". Может, речь не понадобится, да и собрание Альянса можно будет отменить.
Он падает головокружительно быстро; он пытается сосредоточиться, но Дино вдруг вскидывает голову, смотрит пьяно, а губы у него влажные и припухшие, и Цуна неожиданно понимает, что сам выглядит не лучше – с раздвинутыми ногами, рубашка полурасстегнута и задрана до шеи, брюки болтаются на левом колене.
- И это мое предпоследнее предупреждение, - беззвучно произносит Цуна, пытаясь не поднимать бедра – Дино ласкает его член, то сжимает сильно, почти до боли, то отпускает, едва касаясь пальцами; в его глазах закипает небо, пережженное до горькой карамели.
Он молчит, и Цуна продолжает, с трудом удерживаясь, чтобы не застонать в голос:
- Последним станет пуля.
А потом хватает Дино за плечи и дергает его на себя, в себя, но тот выворачивается и наконец-то в первый раз за все это время улыбается – легкой, беспечной, равнодушной улыбкой.
- Срать мне на твое предупреждение.
Позже, гораздо позже Цуна откладывает лист, встает, опираясь руками на стол, и говорит:
- Как все мы понимаем, такое поведение противоречит линии Вонголы. И это мое предпоследнее предупреждение, дон Каваллоне.
Дино сидит напротив, в этом кругу чопорных стариков он выглядит странно неуместным.
На нем тонкий светлый свитер, не скрывающий линии татуировок – каждую Цуна знает на ощупь.
Дино – сама скука. Он не обращает внимания ни на зажженные перчатки Примо, ни на ствол автомата, упирающийся в затылок.
Он не торопится отвечать.
Цуна его и не торопит.
URL