12.06.2012 в 23:58
Продолжение этого арбуза.
1508У Савады был любовник – какой-то мальчишка-студент на два года старше. Они встречались на квартире, которую Савада держал специально для этого. Он переодевался в подростковые толстовки и джинсы, приезжал на квартиру и звонил студенту. Встретившись, они не теряли времени: быстро и без затей трахались. Студент никогда не оставался на ночь. То ли Савада был для него не больше, чем тело для сексуальной разрядки, то ли он просто не надеялся на взаимность. Савада вот точно держал его за куклу для секса.
Занзас был уверен, что он платит любовникам: кто будет трахать пироманьяка, который от удовольствия поджигает себя? Платит и за то, чтоб трахали, и за то, чтоб держали рот на замке.
Но теперь, установив за Савадой слежку, обнаружил, что никаким Небесным пламенем Савада в постели не полыхает. Словно Занзасу это когда-то приснилось. Савада часто ему снился.
Впервые он увидел фотографию Савады шесть лет назад.
Мелкий – катастрофически, словно недоедающий беспризорник – пацан.
Занзас всерьез думал, что расправиться с ним будет легко. В жизни он казался еще мельче, и было в нем что-то нестерпимо раздражающее, в том, что Савада лепетал, как смотрел.
Он и сегодня еле доставал ему до груди, а раздражал еще сильнее.
Занзас мечтал, как привяжет его к кровати, наденет сдерживающую упряжь на член, засунет внутрь большущий вибратор и оставит на час, а потом, вернувшись, добьется признания: он сильнее Савады, и многое в Бою Неба – случайность.
Включая стояк, о котором вспоминать было стыдно и неловко. Эту тайну он вообще ни с кем не делил. Его возбуждало пламя Неба, но не всякое, а особенное, Вонгольское, и никто, кроме Савады и Девятого, двух самых ненавистных ему людей, им не владел.
Именно поэтому ему так понравилось трахать Саваду, именно поэтому он хотел еще.
Свет не горел, а Савада не стал включать: медленно развязал шнурки, сбросил кеды и вошел в темную квартиру. Прошагал мимо, на кухню, глотнул там воды и вернулся.
– Привет, – сказал он равнодушно.
– Угу, – отозвался Занзас. Глаза Савады, кажется, еще не совсем привыкли к темноте. Хотя Кейго – баскетболист – был такого же высокого роста. Их можно было спутать.
– Сегодня у меня было время подготовиться. Давай начнем.
– Угу.
Занзас встал, загораживая собой неровный свет от фонарей и вывесок, пробивавшийся через окно.
У Савады мгновенно полыхнуло на лбу.
– И не надо так нервничать, – сказал Занзас.
– Где Кейго?
– Я его не убил.
– Где он?
– Он просто больше сюда не придет.
– Я же сказал, что не хочу с тобой спать!
– А я сказал, что можешь уходить сразу, как потрахаемся. В конце концов, с Кейго у вас так и было.
Опустив голову, Савада прислонился к стене. Включил свет. Пламя утихло. Он выглядел едва ли старше себя в их первую встречу. Разве что стал чуть выше. Мешковатая толстовка скрывала мускулы. Снова казалось, что его легко победить.
Но что-то было внутри него – тогда еще несозревшее, маленькое, слабое, а теперь – другое. Сильное, и Савада знал, что оно есть, и знал, как им пользоваться.
Занзас так ненавидел это в нем, что от нетерпения шагнул вперед, упер ладони в стену, сверху над его головой.
– Ладно, – сказал Савада. – Я понял. С тобой нельзя договориться.
– Можно. – Занзас потянул молнию толстовки. – Но в твоем договоре невыгодные условия. Мне они не подходят.
Одежда Савады разноцветной кучей оседала на пол. Занзас отодвинул ногой зеленую толстовку, футболку ярко-синего цвета. Савада переступил через брюки.
– Вкус у тебя, – хмыкнул Занзас.
Савада схватил рыжее перо и больно дернул.
– Кто бы говорил.
Оставались боксеры. Белые, как у младшеклассника.
– Кейго что, педофил?
Савада пожал плечами и внезапно приподнялся на цыпочки, обнимая его за шею. Прижался твердо. Занзас шлепнул ладонь на маленькую ягодицу и поцеловал Саваду в приоткрытый рот.
В прошлый раз они не целовались.
Занзас сунул руку под боксеры и убедился, что все понял верно. Савада замычал ему в рот – не поймешь, от удовольствия или неодобрения.
– Готов, значит, – сказал Занзас, оторвавшись от него. – Мокренький, как девка.
– Перестань, – сказал Савада.
Это слово, оброненное устало, но с дрожью от предвкушения, от Савады, научившегося врать, вывело его из себя.
– Не перестану, – сказал Занзас, как гавкнул, и рывком опрокинул Саваду на пол. Тот охнул, ударившись спиной, зажмурил один глаз от боли и уставился ему в лицо, снизу вверх. Словно все шло по плану.
Занзас широко развел в стороны его ноги, взяв под колени.
– Вы не трахались лицом к лицу.
Вместо того, чтобы проигнорировать, Савада покраснел и начал объяснять:
– Я не совсем в его вкусе… Кейго больше нравятся девушки. Мы случайно познакомились, когда я заезжал за Ямамото в университет. Ему хотелось попробовать с парнем. Он не очень смелый, и у него больше не было шансов познакомиться с… с кем-то вроде меня. Ему нравятся европейцы, блондины. А я не блондин.
– Хотя похож на европейца, да? – отметил Занзас.
Савада посмотрел на него странно.
Он стащил с него боксеры и на несколько секунд отвлекся на себя, снимая рубашку и брюки. Ярость клокотала у него в груди, но Занзас тянул с выходом, чтобы услышать все, о чем ему рассказывали.
– Дешево, Савада, трахаться с парнем, которому ты даже не нравишься.
– Он не задавал лишних вопросов.
– Держи ноги.
Савада подчинился, прижав колени к плечам. Занзас раздвинул его ягодицы, погладил ритмично сжимавшееся отверстие, влажное от заранее внесенной смазки. Савада ахнул и откинул голову. Занзас пропихнул большие пальцы, оттягивая края, и посмотрел Саваде в лицо. Покрасневший от смущения, тот отвернулся. Закусил губу, дернулся, но ног не отпустил.
– Не слишком у тебя тут широко, – сказал Занзас и вставил рывком.
Нннаконец-то.
Он так долго этого хотел, что несколько раз остервенело двинул бедрами, словно удостоверяясь, что он внутри, трахает Саваду.
Савада не кричал, а только стонал беспомощно. Сжался так, что стало больно. Занзас погладил его член.
– Расслабься.
Савада кивнул и закрыл глаза.
Занзас двинулся осторожно – Савада мотнул головой. Занзас вытащил, сменил угол и снова толкнулся внутрь.
В прошлый раз все получилось само собой. Он перехватил хныкавшего Саваду у кабинета старика и притащил к себе. Савада – еще в школьной форме, только-только с самолета – сбежал в ванную и сидел там, пока Занзас не выволок его наружу. Как есть, голого, скинул на кровать и предложил трахнуться. Ему нравилось в этой идее то, что Девятый обязательно узнает: его неудавшийся наследник провел ночь с его голубым наследником. Савада не сопротивлялся, облизнулся на его член – не похотливо, а так, непринужденно-искренне, и еле-еле потом уговорил Занзаса на растяжку.
Он так увлекся воспоминаниями, что едва расслышал:
– Сильнее.
Поплывший Савада смотрел на него. Он отпустил ноги, перекладывая их Занзасу на плечи.
К счастью, он помнил не только вечер трехлетней давности. Были среди воспоминаний и постарше: огромное, горькое унижение от савадиной заморозки, от потери колец. Были те, что появились намного позже. Жгучее бешенство, когда Савада не ответил на первое сообщение: словно его использовали, словно тоже мечтали насолить Девятому и только, а сам Занзас ничего не значил. Он отрицал, что ждал ответа хотя бы на второе. Желание то гасло, то разгоралось, словно костер пещерного человека. Занзас и чувствовал себя так: пещерным человеком, от которого ушла добыча, и теперь неизвестно, как сложится его судьба.
Он долбился, как просили – сильно и без заботы о том, что будет с Савадой. Тот уперся локтями в пол: от каждого толчка его бросало назад. От напряжения у Савады, наверное, болели бедра. Он тихо постанывал.
Не выходя, Занзас поднял его в воздух, перевернул, ставя на четвереньки. Савада пискнул, как мышь, и оглянулся.
– Поработай задом, – сказал Занзас.
Он взял прежний ритм, но теперь Савада подмахивал, и было тяжелее осознавать, что он делает и с кем. Голова была совсем пустая, и все раздражение и ненависть, копившиеся в нем, тонули в этой пустоте. Он знал только жар, окружавший член, глубину, в которую он толкался, и похабные звуки, которые создавались, когда он входил до конца, которые издавал Савада – и, кажется, Занзас не был уверен – он сам.
Его пальцы оставят на бедрах Савады синие темные пятна.
Занзас не сразу заметил, что стало светло от загоревшегося пламени. Он сдернул Саваду с себя – тот замычал, протестуя – снова уложил на спину и вогнал член в раскрытую припухшую дырку.
Глаза у Савады были безумные и пустые, оранжевые.
Занзас кончил внутрь. Савада забился, как в припадке, и на грудь ему брызнула сперма.
Долгие сорок минут спустя, после душа и двух бутылок пива, выпитых молча, они лежали в кровати.
– Два раза в неделю, – говорил Занзас, – это минимум. Если ты пропустишь, я приеду и трахну тебя на твоем столе в твоем кабинете.
Савада молчал, задремав у него под боком.
Тсуна сползает с кровати, еще толком не проснувшись. Где-то рядом что-то бормочет во сне большое горячее тело, к которому он мгновение назад прижимался. Тсуна сдерживает испуганный вскрик, и тут же вспоминает все.
И свое признание, и усталый взгляд Девятого, и пошлую ухмылку Занзаса, поймавшего его под локоть в тот момент, когда он меньше всего хотел его видеть.
Словно хищник, почуявший запах мяса – легкой добычи.
Во сне он кажется младше и мягче. На подушке маленькое пятнышко от слюны. Беззвучно прыснув, Тсуна наклоняется, облизывает украдкой уголок рта. Глядит не мигая на пухлые губы, которые сразу же захотелось поцеловать.
Его тянет влезть под покрывало, обнять Занзаса руками и ногами, как его заставили сделать вчера, и будь что будет.
Но Девятый в его мыслях повторяет: «Это плохой выбор. Вы не должны видеться. Он заставит тебя страдать, и ты перестанешь справляться с обязанностями». Болью и сочувствием во взгляде он смутил Тсуну до слез.
Пока Занзас не обнаружил его отсутствия в своей постели, Тсуна торопливо одевается и уходит.
URL