05.03.2013 в 20:54
люблю кокуешные фаноны, где видно, что они не особо нормальные ребята все.
анончик, я тебе драбблик принёс без особого смысла, зато по заявке. я его давно придумал, но никуда не выкладывал, а тут вдруг ты ))) правда, я не ЛП ни разу, это заметно
читать дальше– Как вас зовут?
– Е-двенадцать-штрих, – отвечает он первым.
Это правильное, нормальное имя. Е значит «Еstraneo», штрих – «особую осторожность при контакте». А восемь – порядковый номер: он двенадцатый, кому сделали такую операцию. Когда прооперированный умирает, в операции что-то меняют, а новому пациенту дают следующее по порядку число – чтоб не путаться. Номера всех, с кем он жил в комнате, были из одной цифры.
Его – из двух. Со дня операции прошло уже полтора года.
Вот он с гордостью и отвечает.
– Е-двенадцать-штрих.
– Ну и дурак, – сводит брови Этот. – У человека должно быть настоящее имя.
– У тебя, что ли, есть? – обиженно хмыкает он.
– Конечно, есть. Меня зовут Рокудомукуро.
– А чего это значит?
Он привык – имена должны что-то значить.
Этот молчит, а Чикуса внезапно повторяет, растягивая слоги:
– Ро-кудо Мукуро? – и вдруг, поправив очки, выдает. – Ш-шесть путей мертвеца, да?
И Этот, улыбаясь, кивает.
– Круто…
Это действительно круто. Как прозвище какого-нибудь парня из журнала про Бэтмена, и Супермена, и Вождя Кровавую Пантеру. В ординаторской этих журналов целая гора. Тем, кто редко плачет, не дерется без разрешения и вообще, как говорят врачи, ведёт себя нормально, иногда выдают такой.
Выдавали, поправляет он себя, а потом думает: наверное, журналы и сейчас там. Интересно, а теперь их можно забрать?
Этот, которого, оказывается, зовут Рокудомукуро, вдруг садится на корточки рядом с Чикусой и спрашивает:
– Ты говоришь по-японски?
– Н-нет, – Чикуса вжимает голову в плечи. – То есть я не знаю. Не помню.
И это правда. Никто – и в первую очередь сам Чикуса, – понятия не имеет, почему из него вылезают иногда странные слова, то по одному, то сразу несколько. Никто не знает, почему Чикусу зовут Чикусой, хотя номер у него, понятно, тоже есть.
Во сне или после наркоза Чикуса иногда долго-долго говорит этими непонятными словами, но очнувшись, ни за что не вспомнит, о чем только что трепался.
Он чувствует, что должен все объяснить.
– Это ж Чикуса, ну, – говорит он, слегка толкая товарища в бок и усмехаясь. – У него всегда так, нормально…
– Вспомнишь, ты не волнуйся, – говорит Рокудомукуро, словно и не слыша. – Если нужно, само вспомнится.
А потом делает странное: протягивает руку и гладит Чикусу по голове. Он видел, по головам, бывает, гладят малышей – почему-то от этого они иногда перестают хныкать. Но во-первых, Чикуса же не идиот, чтоб хныкать, когда ещё даже не больно, а во-вторых, – Чикуса взрослый, ему уже почти шесть…
Рокудомукуро, не поворачивая головы, сообщает ему:
– Тебя я буду звать Кен.
– Это почему?
– А почему бы и нет? – и опять хихикает, и он – то есть теперь Кен – в первый раз с ужасной ясностью осознает, что этот парень – псих.
То есть абсолютный, полный псих.
Значит, думает Кен, если повезёт, то у них ничего не будет нормально.
URL