09.04.2013 в 22:39
Укуро-сама, Хом и немного алины, ~500Укуро сидел на диване в старом кинотеатре и предавался одному из двух своих любимых занятий: неспешно набивал трубку.
Вторым его любимым занятием было пускать дым красивыми смешными колечками, а все остальное было пылью и тщетой, не заслуживающими даже упоминания.
На трубке, деревянной, с мундштуком из слоновой кости и бронзовыми накладками, было написано: «Собственность Ибари-сана. Нашедшему камикорос.»
Укуро закурил, лениво вспоминая, все ли ловушки и мины вокруг Окуё-лэнда расставлены и задействованы: упоротый Ибари не терял надежды найти свою трубку. Может быть, он даже рассчитывал ее вернуть.
Все это было пустяками.
Укуро несколько раз затянулся и вдруг почувствовал резкий приступ паники: он опять забыл утопить Вавилон в красивом чистом море крови. Почему-то он всегда вспоминал об этом в те моменты, когда подниматься и топить уже откровенно ломало.
Неожиданно что-то запрыгнуло ему на колени.
Укуро посмотрел вниз (хотя колечки волновались и предупреждали, что это не самая хорошая идея) и увидел Хом.
Он почему-то сразу вспомнил, что это Хом, хотя вторичные половые признаки существа говорили об обратном.
Хом поправил повязку с вышитым черепом совы и жалобно пропищал:
- Войдите в мое тело, Укуро-сама!
Вот это было настоящей проблемой, но Укуро как назло вспомнил анекдот про слоненка и лягушек и заржал.
Мысль о лягушках плавно перетекла в мысль о любимом ученике и последователе Укуро, гнусном Фане. Фан спер у Укуро его любимый Кальян Ада, за что был сослан в Арию бас-гитаристом.
Впрочем, Фан не обиделся и писал ему длинные унылые нихуя не понятные письма.
Похоже, в Арии злоупотребляли чем-то запрещенным для растамана – вероятнее всего, крепким алкоголем и распутными группи.
Укуро вяло огорчился, а потом вспомнил, что у него тоже есть группи. Группи сидел у Укуро на колене и рассказывал о какой-то банке, какой-то Аваде и каких-то Миллефиоре.
И настойчиво – слишком настойчиво для галлюцинации – предлагал войти в его тело.
- Хом, милый хом, - со всей возможной деликатностью ответил Укуро. – Я не люблю мужчин и прочих мелких самцов.
Он, понятное дело, наврал, но Хому об этом знать было необязательно. А Ибари было необязательно знать о том, что он сейчас наврал.
- Вот и хорошо! – обрадованно пискнул Хом. – Потому что я девочка, а звать меня Наги!
Укуро тяжело вздохнул и глубоко затянулся.
- Но ты же хомяк, - возразил он. – Ты самый натуральный хомяк. А Джа против зоофилии. Грешно входить в хомяка…
Вдруг он задумался. Почему это, интересно, у Ибари есть ежик и птичка, у Фана – группи и крепкий алкоголь, а у него – всего лишь хомяк? Не виден ли в этом тлетворный дух Вавилона?
- Но я не хомяк! – возразил Хом. – Я просто еще не наработал себе репутацию!
- Докажи, что ты не хомяк, - промолвил Укуро, сурово сдвинув брови. Сначала правую, потом левую.
- И докажу, Укуро-сама!
Укуро затянулся впустую и понял, что пришло время набить трубку.
Хом запрыгнул на подлокотник дивана, протягивая ему кольцо Тумана.
- Вот, - сказал он. – Если вы войдете в мое тело, то сможете лично пообщаться с Хайле Селассие, Первым Туманом Вонголы!
Укуро поперхнулся. Ибари никогда во время ебли не предлагал ему кольцо и возможность пообщаться с Хайле Селассие Первым. Моральные принципы Укуро содрогались под ударами благочестия и тщеславия.
- Поговорить с Растафари! – размышлял он вслух, набивая трубку. – Но входить в хомяка!.. Но Растафари!.. Но хомяк!.. Но Растафари!
А потом Укуро затянулся и решился.
- Да поможет мне Джа! – воскликнул он, расстегивая ширинку.
Хомяк посмотрел на толстый и длинный кальян Укуро, икнул и от ужаса потерял сознание.
URL