20.09.2014 в 01:35
один анон сказал "канистра", другой - "бензина".
канистра бензина, гокухаруГокудера подрывается ночью от звонка мобильного.
-Да, - бормочет он спросонья, проводя ладонью по лицу, - кто это?
В трубке раздается нервный женский смех, переходящий в тяжелые всхлипывания.
-Это Хару, - она говорит в нос, очень тихо, коверкая звуки.
Гокудера поднимается с кровати и начинает беспокойно ходить по комнате, протирая глаза.
-Хару, что-то случилось? Где ты? – он останавливается у окна, упирается руками в подоконник, и вдруг видит ее у своего подъезда.
Хару поднимает голову и говорит, глядя на него – шевелятся тонкие губы на окровавленном лице:
-Я здесь.
…
Он натягивает джинсы и спешит к двери, проталкивая руки в рукава рубашки.
Створки лифта открываются, когда он застегивает последнюю пуговицу.
-Привет, - невнятно говорит Хару, салютуя полупустой бутылкой текилы, - Я переночую у тебя?
Гокудера жадно впивается глазами в ее лицо, в багровые дорожки под носом, крупный лиловый синяк на скуле, глаза с лопнувшими сосудами.
«Пресвятая дева Мария, что с тобой?» - хочет сказать он и молча пропускает ее в квартиру.
Хару садится на пол у стены и тянет с ног сапоги, достает из воротника разорванный – Гокудера замечает это и закашливается – шарф, обнажая шею в пожелтевших засосах и свежих синяках.
Она упирается затылком в стену, выгибается и стягивает с плеч куртку. Говорит:
-Нос не сломан, - поворачивается к нему и устало просит, - вообще все нормально, дай только отдохнуть. Без скандалов.
Хару отворачивается, подтягивает к себе колени, обвивает их руками и вздыхает.
-Я ненадолго, я… - она вздрагивает, когда Гокудера бьет кулаком в стену, с него как будто спадает оцепенение, наведенное ее появлением, он берет Хару под локти, поднимает на ноги и ведет на кухню.
-Опять? – Гокудера лезет за аптечкой, расталкивая чашки, и попутно ругается, - опять, да?
Хару, присевшая за барную стойку, пересекающую кухню Гокудеры, стонет.
-Боже, я что, уже рассказывала тебе о нем?
-Не рассказывала,- он грохает аптечку перед Хару, - Просто я знаю мудака, с которым ты встречаешься.
-Винченцо хороший, - Хару поднимает указательный палец и кивает сама себе, - только больной, - она осторожно трогает свое лицо и морщится от боли, всхлипывает, - Больной ублюдок.
Гокудера отнимает ее ладони от лица, прикасается к месту над губой ватой, смоченной перекисью водорода.
-Ай!
-Тихо, все нормально, - он гладит большим пальцем ее скулу, ту, что гладкая и белая, а не черно-синеватая, одновременно обрабатывая небольшие ранки-порезы, стирая кровь, слезы, пот, потекшую тушь с аккуратного личика и вспоминая попутно адрес Винченцо Тотти, популярного боксера, с начальством которого как-то работала Вонгола.
Гокудере пришлось однажды забирать у них прибыль с тотализатора в срочном порядке, он приехал на квартиру Тотти и встретил вместе с его боссом и черным кейсом – какой сюрприз – Хару, высокую, счастливую Хару с пузатым бокалом, они поздоровались и Гокудера через некоторое время забыл об этом случае.
Пока Тотти не вылетел из большого спорта. Пока его не начали мусолить журналисты. Пока несколько интервью с его бывшими подружками, которых он избивал, не появились в газетах.
Гокудера думал, что Хару давно его бросила. Черт подери, кто же мог знать…
-Лучше? – он приподнимает ее лицо за подбородок, заставляет взглянуть себе в глаза. Хару кивает.
-Где я оставила текилу?..
-Сиди, я принесу.
Гокудера возвращается в коридор, подхватывает с пола бутылку, сумочку Хару – из нее вываливаются пара окровавленных платков, мелкие монеты, и рецепт – он подносит текст поближе к глазам – противозачаточные.
-За что пьем? – спрашивает Хару, когда он ставит перед ней бутылку.
-За то, что ты не беременна, - Гокудера напряженно ждет ее реакции.
Хару разливает текилу в стопки, опрокидывает в себя обе. Говорит:
-Да. Я бы даже поблагодарила Бога, если бы была верующей.
Гокудера незаметно выдыхает и прикладывается к бутылке.
-Эй! – Хару пытается выхватить текилу у него из рук, Гокудера мычит и машет руками.
-Так, все! Все, я сказал, с тебя хватит.
-Это нечестно!
-Тут уже ничего не осталось, - он подходит к раковине и стряхивает в нее капли со дна бутылки, - финита ля комедия, бамбина. Иди в душ.
Хару соскальзывает с высокого стула, слегка покачнувшись, мотает головой на вопрос Гокудеры: «Не упадешь?» и уходит в ванную комнату.
Она будет сидеть там по меньшей мере час. Он точно знает.
Гокудера накидывает на плечи куртку, осторожно прикрывает дверь, спускается в поземный гараж и выезжает – до Тотти добираться примерно пятнадцать минут.
Он паркуется у многоэтажного дома, вытаскивает из багажника канистру бензина и звонит в дверь.
Консьерж открывает, когда Гокудера в двадцатый раз повторяет: «Да, Винченцо Тотти, срочно, можете позвонить ему, это от его тренера, сеньора Вега».
Канистру камеры не засекут, как и его лицо.
Гокудера вдавливает кнопку звонка до упора, секунду смотрит в растерянное лицо Тотти, а потом вталкивает его в квартиру и впечатывает кулак с тяжелыми перстнями в не раз уже переломанный нос. Ублюдок отшатывается, а Гокудера нащупывает что-то тяжелое, железное и прямое у себя за спиной, поудобнее перехватывает и плотно закрывает дверь.
Через десять минут лицо Тотти похоже на кровавую кашу с осколками костей и зубов, он хрипит, скулит и катается по полу.
Гокудера, тяжело дыша, отбрасывает разводной ключ – разводной ключ, надо же! – и берется за канистру.
Щедро поливает прихожую, слегка – гостиную и, разумеется, самого Тотти.
Он мог бы сказать ему что-нибудь, но сомневается, что его услышит кто-то, кроме него самого.
Гокудера закуривает и вспоминает, все ли учел – час времени, иллюзия на камерах, измененные в памяти консьержа лицо и голос – и кидает окурок на тяжело вздымающийся живот Тотти.
Выходит, захлопывает дверь – за ней трещит огонь, который мог бы перерасти в полноценный пожар, но Гокудера не собирается причинять вред никому, кроме этого урода.
Он вызывает бригаду спасателей, встав в пробку на перекрестке. Семь минут. Должны успеть.
Еще пятнадцать – он взбегает по лестнице, вваливается в квартиру, стаскивает с себя пропахшую бензином и кровью одежду и кидает под ворох курток.
Хлопает дверь ванной комнаты.
-Гокудера, ты пойдешь? – у Хару сонный, умиротворенный голос. Слышно, как она ступает босыми ногами по полу коридора, гостиной. Через мгновение оттуда доносится бормотание телевизора.
Гокудера сжимает кулаки и отчаянно, счастливо улыбается в темноту прихожей.
-Хаято? – раздается совсем близко.
-Да, - у Гокудеры срывается голос, он прокашливается и отвечает, - Да. Иду.
я забыл, есть ли у Гокудеры пламя тумана
URL