14.11.2014 в 22:41
долгое путешествие
полевые цветы
Цуна, Реборн, ннп, всетлен
читать дальшеОни опережают его почти на сутки.
Машина едет по разбитой ленте дороги, легко вписывается в повороты и очень редко глохнет. Отличное решение - машина, которая жрет только пламя, у них на двоих этого пламени хватит на то, чтобы спалить небольшой городок и проплавить в скале новый.
Они едут уже четвертые сутки, садятся за руль по очереди и спят тоже по очереди: пока один набирается сил, второй караулит небо, вглядывается в горизонт. Если появляется оно, значит, пора делать ноги, и побыстрее.
Если бы не страшная усталость, Цуна смог бы оценить дорогу - они проезжали золотистые поля, светлые рощицы, виноградники, продирались через бурьян с яркими пятнами полевых цветов, перебирались по остаткам моста через почерневшую реку, кишащую глянцевыми зубастыми тварями.
Твари были так себе на вкус, но больше на опустевшей земле было искать нечего.
Если бы не страшная усталость, у Цуны оставалось бы куда больше времени на раздумья.
Он бы спросил: эй, Реборн, какого черта мы убегаем?
Он бы вздохнул: послушай, Реборн, мы все равно не уйдем, так какой смысл?..
Но у Цуны нет на это сил, и поэтому он послушно садится за руль, когда Реборн смотрит на него дикими запавшими глазами, молча принимает вахту у костра, когда Реборн сворачивается угловатым клубком рядом, молча трогает его за плечо, когда сам валится от усталости. Реборн вздрагивает от любого громкого звука, его движения за эти четыре дня стали резкими, быстрыми, почти торопливыми.
Оно темнеет на горизонте - черное, непроглядное, плотное. После него не остается ничего, и Цуна не знает, когда оно остановится.
Наверное, их спасает только то, что Реборн привык выживать. А Цуна привык слушаться Реборна, даже если его действия кажутся ему лишенными смысла.
Они останавливаются на ночь, когда небо окрашивается в красный - теперь закаты только такие.
Реборн вываливается из машины - поджарый, загорелый до черноты, глаза бессмысленные. Он рыщет по траве как гончая, выискивая для себя удобное место. Потом возвращается к Цуна и впервые за трое суток подает голос:
- Сюда.
Цуна садится туда, куда он показывает, раскладывает "походный" набор: спальник, два одеяла, достает пакет с припасами - они успели собрать кое-что, когда проезжали брошенный город. Реборн возится в своем гнезде, вид у него недовольный, а потом он подползает ближе к Цуне и укладывает голову ему на колени. Обхватывает бедро одной рукой и закрывает глаза, тяжело выдыхая.
Цуне его жаль, и он сам не может сказать, почему именно.
- Что дальше? - хрипло спрашивает он, а потом кашляет, потому что голос отвык от разговоров.
Реборн не двигается, только сипло дышит. И отвечает:
- Откуда мне знать, глупый Цуна. Ничего. Дальше - ничего.
Цуна смотрит на горизонт - в ту сторону, откуда полползает оно. Оно колышется вдали, черное, страшное, похожее на море, только в небе.
- Ничего я не знаю, - раздраженно цедит Реборн. - Леона у меня теперь нет.
Цуна опускает ладонь на его голову, ерошит встрепанные колючие волосы. Реборн прикрывает глаза и хмурится еще больше.
"Наверное, это больно", - думает Цуна, но ничего не говорит.
Только гладит Реборна по голове и смотрит вверх, туда, где мерно покачиваются в небе волны черного пламени ночи.
URL