Не успеешь оглянуться, а ремень уж соски подпирает
Пишет Гость:
Юст Занзаса по Тсуне
961Всю жизнь он терпеть не мог скользких по характеру девок.
На первом свидании Занзас не лез под юбку: присматривался. Второе свидание заканчивалось в постели, или нет – если девка была скользкой. Что ему могла дать женщина, кроме того, что у нее между ног? Он имел деньги, статус и власть, а в любовь не верил. (Шлюхами Занзас брезговал. Одна шлюха – он помнил только полы ее затрепанного шелкового халатика – таскала ему когда-то леденцы. Мать на нее никогда не бранилась).
К счастью, вокруг него водилось немало женщин, которым его любовь была не нужна. Он с трудом различал их по именам, они это знали, и так было очень удобно, всю его жизнь.
После Колыбели стало еще проще: наследников от него не ждали. Занзас мог вообще не жениться. Хорошенькую жену должен был найти Савада и сделать ей сына, лучше – только одного. Саваде в прошлом месяце как раз стукнуло двадцать. Подходящий возраст, чтобы узаконить отношения с какой-нибудь из своих баб, потерпеть две-три ночи, а потом вернуться к прежнему образу жизни.
Девятому, старой колоде, невероятно повезло с детьми: старших убили, усыновленный не собирался жениться, а наследничек предпочитал члены вагинам. В день каминг-аута, на радостях от предынфарктного состояния приемного отца, Занзас трахнул Саваду. Почти ничего не запомнил, кроме костлявых бедер, узкой задницы и рвано полыхавшего Пламени. Он тогда прижал Саваду к боку, забросил тощее колено себе на бедро и заснул. Утром Савады не было.
С того утра прошло три года, и ни одной минуты Вонгола Дечимо больше не оставался с ним наедине. Не ответил на сообщения – первое, с требованием новой встречи, и второе, выражавшее почти вежливый интерес: какого хрена, Савада?
Игнорировал, как будто ничего не было. Не было почти ничего, но Занзас ненавидел, когда его игнорировали.
И скользких девок, и Саваду Тсунаеши – самую скользкую из всех девок, которые ему попадались.
Хуже всего было то, что Савада ему снился. Сначала – сгибавшийся в непристойных позах, с раскрытыми ягодицами и вожделеющим текущим взглядом, насаживался на член Занзаса или брал его в рот. Позже – полностью одетый, с улыбкой-полуусмешкой на губах, которую Занзас время от времени видел в реальности, у настоящего Савады. Реборн его этой гримасе, что ли, обучил. Он постоянно был рядом со своим учеником. Несколько раз Занзас из любопытства посылал к нему убийц, но никто не вернулся.
Когда у него начало вставать на высунувшееся из рукава голое запястье – руки тонкой, маленькой, как у всех этих азиатов, и шею, видневшуюся за волосами, и щиколотку в носке под задравшейся брючиной, Занзас забеспокоился всерьез. Три года – это слишком долго.
Ему просто нужно было трахнуть Саваду еще раз, и все бы кончилось.
Увидев его в своем кабинете, Савада побледнел и схватился за ручку двери.
– Хватит бегать, – сказал Занзас и поймал его за шиворот.
Савада зажег Пламя; он вдруг запаниковал.
Занзас притиснул его к двери, просовывая колено между ног, почти усадил Саваду на себя. Савада безуспешно попытался соскочить.
– Я бы выебал тебя прямо здесь, – сказал Занзас, – на твоем неудобном столе, но за то, что устраивал мне три года, ты заслуживаешь…
В дверь громко, навязчиво, с интуитивной подозрительностью постучали.
Савада трепыхнулся у него на колене, ударившись затылком.
– Десятый?
Выругавшись, Занзас его отпустил.
– Этой ночью ты должен быть в моей спальне, – сказал он, дергая дверь. Гокудера Хаято уставился на него зло прищуренными глазами.
Разумеется, Савада не пришел.
Может, если бы не встреча в кабинете, Занзас в конце концов нанял бы иллюзиониста, трахнул реальную иллюзию и обо всем забыл. Но теперь он не мог оставить все, как есть. Не мог удовлетвориться только копией, он хотел, чтобы Савада был такой же настоящий, как в прошлый раз: с пульсирующей от желания дыркой, с мокрыми волосами, и с Пламенем.
Пламя было обязательным условием. Оно загорелось в тот момент, когда Савада начал подмахивать. Занзас не страдал избытком сексуального опыта с мужчинами, но в то мгновение ему было хорошо, как никогда в жизни.
Или это дурная память подменяла ему впечатления.
Савада пришел к нему сам, на исходе недели.
Он прикрыл за собой дверь и повернулся. Занзас заставил себя остаться в кресле, а не наброситься на него сразу – чего безумно хотелось.
– Я не буду с тобой спать, – сказал Савада решительно.
– Не спи, – ответил Занзас, пожимая плечами. – Трахнемся – и гуляй по своим делам.
– Ты меня понял.
В два прыжка Занзас оказался рядом с ним, хватая за шиворот.
– Плевать, – сказал он. – Раздевайся. Если не хочешь в драном потом ехать.
Савада покачал головой и вцепился в его руку. Его светло-карие глаза смотрели очень серьезно.
– Нет. Нет, Занзас.
Маленькая рука с тем самым запястьем повела его руку прочь. Занзас взбесился и дернул на себя сначала пиджак, потом рубашку Савады. Ткань затрещала, полетели пуговицы.
– Если я не захочу, ты меня не тронешь, – тихо сказал Савада. – Я ведь сильнее.
Занзас схватил его за пах, нагло, жестко щупая. Скривившись, Савада на несколько секунд прикрыл глаза. Щеки его порозовели.
– Вот как ты не хочешь, говно никчемное, – сказал Занзас.
– Я пол-особняка разнесу, не смей, – сказал Савада, часто дыша.
Пряжка ремня, ширинка, дерг! – одним движением стащить вниз штаны вместе с бельем. Член Савады стоял и приказам десятого босса Вонголы не подчинялся. Но Занзас облизнул пальцы и засунул их ниже, глубже. Узкое тугое отверстие поддалось через силу – Савада всхлипнул. Занзас погладил внутри. Найдя нужное место, нажал.
Савада почти лег на него – только стоя.
Свободную руку Занзас положил на его член.
– Нет, – промычал Савада и резко дернулся в сторону. – Я сказал, что не буду с тобой спать, и я не буду.
Он с трудом подтянул штаны и бросил короткий взгляд вглубь кабинета, где виднелась раскрытая дверь в спальню. От этого взгляда веяло мучением, непонятным, жертвенным и неизвестно кому нужным.
– Перестань меня преследовать, иначе я приму меры.
Савада не смотрел ему в глаза, застегивая уцелевшие пуговицы. Потом вышел, шоркая подошвами ботинок по мрамору пола. Занзас ожидал, что он остановится – подрочит в коридоре или вернется – но Савада ушел, как есть: с растянутой задницей и стоящим членом.
Никакие его меры Занзаса не волновали.
Он отказался от Вонголы. И хотя бы Саваду Тсунаеши имел право получить.
URL
11.06.2012 в 05:05
Юст Занзаса по Тсуне
961Всю жизнь он терпеть не мог скользких по характеру девок.
На первом свидании Занзас не лез под юбку: присматривался. Второе свидание заканчивалось в постели, или нет – если девка была скользкой. Что ему могла дать женщина, кроме того, что у нее между ног? Он имел деньги, статус и власть, а в любовь не верил. (Шлюхами Занзас брезговал. Одна шлюха – он помнил только полы ее затрепанного шелкового халатика – таскала ему когда-то леденцы. Мать на нее никогда не бранилась).
К счастью, вокруг него водилось немало женщин, которым его любовь была не нужна. Он с трудом различал их по именам, они это знали, и так было очень удобно, всю его жизнь.
После Колыбели стало еще проще: наследников от него не ждали. Занзас мог вообще не жениться. Хорошенькую жену должен был найти Савада и сделать ей сына, лучше – только одного. Саваде в прошлом месяце как раз стукнуло двадцать. Подходящий возраст, чтобы узаконить отношения с какой-нибудь из своих баб, потерпеть две-три ночи, а потом вернуться к прежнему образу жизни.
Девятому, старой колоде, невероятно повезло с детьми: старших убили, усыновленный не собирался жениться, а наследничек предпочитал члены вагинам. В день каминг-аута, на радостях от предынфарктного состояния приемного отца, Занзас трахнул Саваду. Почти ничего не запомнил, кроме костлявых бедер, узкой задницы и рвано полыхавшего Пламени. Он тогда прижал Саваду к боку, забросил тощее колено себе на бедро и заснул. Утром Савады не было.
С того утра прошло три года, и ни одной минуты Вонгола Дечимо больше не оставался с ним наедине. Не ответил на сообщения – первое, с требованием новой встречи, и второе, выражавшее почти вежливый интерес: какого хрена, Савада?
Игнорировал, как будто ничего не было. Не было почти ничего, но Занзас ненавидел, когда его игнорировали.
И скользких девок, и Саваду Тсунаеши – самую скользкую из всех девок, которые ему попадались.
Хуже всего было то, что Савада ему снился. Сначала – сгибавшийся в непристойных позах, с раскрытыми ягодицами и вожделеющим текущим взглядом, насаживался на член Занзаса или брал его в рот. Позже – полностью одетый, с улыбкой-полуусмешкой на губах, которую Занзас время от времени видел в реальности, у настоящего Савады. Реборн его этой гримасе, что ли, обучил. Он постоянно был рядом со своим учеником. Несколько раз Занзас из любопытства посылал к нему убийц, но никто не вернулся.
Когда у него начало вставать на высунувшееся из рукава голое запястье – руки тонкой, маленькой, как у всех этих азиатов, и шею, видневшуюся за волосами, и щиколотку в носке под задравшейся брючиной, Занзас забеспокоился всерьез. Три года – это слишком долго.
Ему просто нужно было трахнуть Саваду еще раз, и все бы кончилось.
Увидев его в своем кабинете, Савада побледнел и схватился за ручку двери.
– Хватит бегать, – сказал Занзас и поймал его за шиворот.
Савада зажег Пламя; он вдруг запаниковал.
Занзас притиснул его к двери, просовывая колено между ног, почти усадил Саваду на себя. Савада безуспешно попытался соскочить.
– Я бы выебал тебя прямо здесь, – сказал Занзас, – на твоем неудобном столе, но за то, что устраивал мне три года, ты заслуживаешь…
В дверь громко, навязчиво, с интуитивной подозрительностью постучали.
Савада трепыхнулся у него на колене, ударившись затылком.
– Десятый?
Выругавшись, Занзас его отпустил.
– Этой ночью ты должен быть в моей спальне, – сказал он, дергая дверь. Гокудера Хаято уставился на него зло прищуренными глазами.
Разумеется, Савада не пришел.
Может, если бы не встреча в кабинете, Занзас в конце концов нанял бы иллюзиониста, трахнул реальную иллюзию и обо всем забыл. Но теперь он не мог оставить все, как есть. Не мог удовлетвориться только копией, он хотел, чтобы Савада был такой же настоящий, как в прошлый раз: с пульсирующей от желания дыркой, с мокрыми волосами, и с Пламенем.
Пламя было обязательным условием. Оно загорелось в тот момент, когда Савада начал подмахивать. Занзас не страдал избытком сексуального опыта с мужчинами, но в то мгновение ему было хорошо, как никогда в жизни.
Или это дурная память подменяла ему впечатления.
Савада пришел к нему сам, на исходе недели.
Он прикрыл за собой дверь и повернулся. Занзас заставил себя остаться в кресле, а не наброситься на него сразу – чего безумно хотелось.
– Я не буду с тобой спать, – сказал Савада решительно.
– Не спи, – ответил Занзас, пожимая плечами. – Трахнемся – и гуляй по своим делам.
– Ты меня понял.
В два прыжка Занзас оказался рядом с ним, хватая за шиворот.
– Плевать, – сказал он. – Раздевайся. Если не хочешь в драном потом ехать.
Савада покачал головой и вцепился в его руку. Его светло-карие глаза смотрели очень серьезно.
– Нет. Нет, Занзас.
Маленькая рука с тем самым запястьем повела его руку прочь. Занзас взбесился и дернул на себя сначала пиджак, потом рубашку Савады. Ткань затрещала, полетели пуговицы.
– Если я не захочу, ты меня не тронешь, – тихо сказал Савада. – Я ведь сильнее.
Занзас схватил его за пах, нагло, жестко щупая. Скривившись, Савада на несколько секунд прикрыл глаза. Щеки его порозовели.
– Вот как ты не хочешь, говно никчемное, – сказал Занзас.
– Я пол-особняка разнесу, не смей, – сказал Савада, часто дыша.
Пряжка ремня, ширинка, дерг! – одним движением стащить вниз штаны вместе с бельем. Член Савады стоял и приказам десятого босса Вонголы не подчинялся. Но Занзас облизнул пальцы и засунул их ниже, глубже. Узкое тугое отверстие поддалось через силу – Савада всхлипнул. Занзас погладил внутри. Найдя нужное место, нажал.
Савада почти лег на него – только стоя.
Свободную руку Занзас положил на его член.
– Нет, – промычал Савада и резко дернулся в сторону. – Я сказал, что не буду с тобой спать, и я не буду.
Он с трудом подтянул штаны и бросил короткий взгляд вглубь кабинета, где виднелась раскрытая дверь в спальню. От этого взгляда веяло мучением, непонятным, жертвенным и неизвестно кому нужным.
– Перестань меня преследовать, иначе я приму меры.
Савада не смотрел ему в глаза, застегивая уцелевшие пуговицы. Потом вышел, шоркая подошвами ботинок по мрамору пола. Занзас ожидал, что он остановится – подрочит в коридоре или вернется – но Савада ушел, как есть: с растянутой задницей и стоящим членом.
Никакие его меры Занзаса не волновали.
Он отказался от Вонголы. И хотя бы Саваду Тсунаеши имел право получить.
URL