[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

01.06.2012 в 23:33

Фонг/Кавахира, И-Пин, 59 слов

И-Пин осторожно заглянула в комнату: учитель спал, подложив ладонь под щеку. Она выдохнула и, прикрыв дверь, села прямо под ней в позу лотоса. После того, что она случайно подслушала, ей срочно требовалась медитация.
...Аркобалено, вернувшие себе форму, третий час спорили, кому достанется Фонг.

Самый загадочный иллюзионист современности и подумать не мог, что прямо сейчас снится одному из Сильнейшей Семерки.
Фонг не блядь

URL

@темы: драббл, Кавахира, Фонг, И-пин

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

01.06.2012 в 19:41

этот не совсем по ключу.

Male!Вайпер, влюбится в кого-то из коллег-аркобалено

- Ладно, - сказал Верде, - Раздевайся.
И стал что-то писать в толстой зелёной тетради.
Вайпер стоял, сжав кулаки. Верде глянул на него поверх очков, высоко задрал брови.
- Если стесняешься, - обидно сказал он, - зайди за ширму.
Вайпер метнулся за ширму и стал щёлкать оттуда застёжками плаща. Верде вновь погрузился в работу и очнулся, когда над плечом нервно и зло сказали:
- Эй, оторвись от своей писанины.
Вайпер, покрывшись пупырышками от холода и смущения, стоял в одних трусах; он был тощий, белокожий, с торчащими рёбрами и впалым животом, с бёдрами, как у девушки, и лиловыми татуировками у сосков. Верде медленно положил ручку на стол.
- Так ты всё-таки парень, - с сожалением сказал он, и Вайпер шарахнулся, взвизгнул пронзительно:
- Чего?!
- Все были уверены, что ты девушка, - объяснил Верде и расхохотался. – Особенно Колонелло! Он считал, что должен защищать тебя, соплячку! А защищал, оказывается, мальчика. Как несправедливо по отношению к бедному Скаллу, а?
Стол с грохотом провалился в дыру в полу. Верде замолчал, зачем-то схватился за очки.
- Ладно, ладно, - сказал он. – Не нервничай. Парень так парень.
Стол появился на прежнем месте. Верде встал, поддёрнул рукава халата:
- Ну?
Вайпер, насупившись, отвёл волосы за уши.
- Под челюстью опухло, - объяснил он, - и болит.
Верде задрал ему подбородок, стал ощупывать. Нахмурился, велел поднять руки и ощупал подмышки.
- Трусы сними, - сказал он, и Вайпер побагровел. Когда Верде пальпировал ему мошонку, Вайпер закрыл лицо руками.
- Заканчивай, - попросил он. Верде хмыкнул, сжал его налившийся член, и Вайпер подпрыгнул, вытаращил белые от ужаса глаза. Верде отпустил его и спросил:
- Лечиться не пробовал? Не от лимфоузлов, нет. От своей фобии.
- Не твоё дело! – вскрикнул Вайпер и обхватил себя за бока, ссутлился. Верде вздохнул:
- Оденься.
Вайпер вдруг посмотрел на него в упор, вскинул голову. У него были красивые ключицы, изящное горло и маленькие тёмные соски. Татуировки смотрелись старыми широкими надрезами.
- Хочешь ещё потрогать меня? – спросил Вайпер высоким голосом.
- Вообще-то я уже закончил пальпацию.
Вайпер тут же кинулся одеваться. Вернулся, натянув капюшон на брови, но Верде видел его обиженно сжатые губы.
- Что со мной? – спросил Вайпер мрачно.
- Ничего с тобой, - ответил Верде. – Это иллюзии.
Вайпер застыл.
- Чьи? – прошептал он.
- Твои же.
- Нет, - сказал Вайпер. – Я не мог поверить в свою иллюзию.
- Я не буду спрашивать, где ты жил и как так случилось, что ты боишься туберкулёза, - сказал Верде, и Вайпер прижал кулак ко рту. - Но у тебя что-то вроде истерической беременности у женщины. Ты придумал себе туберкулёз, а потом, для большей убедительности, распухшие лимфоузлы.
- Откуда ты знаешь?
Верде поднял руку к глазам и свёл большой и указательный пальцы.
- Маленькие детали, - сказал он, - в твоём поведении. Это легко заметить.
Вайпер молчал.
- Я тут не помогу, - признал Верде. – С иллюзиями разбирайся сам.
Вайпер кивнул, встал.
- Не говори никому.
- Хорошо, - согласился Верде и вдруг поймал Вайпер за руку. Вайпер дёрнулся, вскрикнул, как птица. Верде подтащил его к себе, поставил между разведёнными коленями и сунул руку под полу плаща.
- Не дёргайся, - велел он, и Вайпер схватил его за плечи.
- Ох, - беспомощно сказал он. Верде крепко обхватил его за пояс; вжикнула молния на брюках. Когда он стал двигать рукой, Вайпер застонал, стал толкаться бёдрами навстречу, затем согнулся и ткнулся губами Верде в макушку. Его пальцы мяли плечи Верде, горячее дыхание паром оседало на нечёсаных волосах.
- А так? – спросил Верде, и Вайпер заскулил, осел на подогнувшихся ногах. Верде поймал его, затащил к себе на колени. Вайпер раскраснелся, глаза у него сияли, взгляд был довольным и пьяным. Верде вытащил руку и вытер о плащ со словами:
- Ты же не против?
- Отпусти, - слабо сказал Вайпер.
Когда он уходил, Верде рассеянно сказал ему: «Заходи ещё».
Вайпер воспринял это совершенно серьёзно.

Реборн всех достал

- Привязать сзади к мотоциклу, - предложил Скалл.
- Мне как раз прислали чумных блох, - сказал Верде.
- Я внушу ему, что ему отрезали руки, ноги и язык! - воскликнул Вайпер.
- Вариантов много, - улыбнулся Фон.
Колонелло повёл М16 из стороны в сторону, и все замолчали.
- Моя сука, - заявил Колонелло, взвалил связанного Реборна на плечо и унёс.

URL

@темы: драббл, Фонг, Верде, Скалл, Реборн, Маммон, Колонелло

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

01.06.2012 в 19:35

Колонелло/Реборн, слизывать кровь с ладони

Колонелло снилось, как трёх его учеников доставали из-под перевернувшегося БТРа и складывали на брезент. Они были обуглены до костей, но в спешке их не прикрыли. Колонелло смотрел на белеющие черепа и почерневшую форму. Запах гари мешал ему дышать.
Он проснулся на влажной простыне, мокрый и замёрзший. Одеяло лежало на полу. В доме было тихо, за окном плыла огромная ущёрбная луна. Горы в её свете сияли уступами и склонами, издалека нёсся волчий вой. Колонелло встал, прошёлся взад-вперёд по деревянному скрипучему полу. Когда он почти решил взять мотоцикл Скалла и поехать в город на равнине, в стену постучали.
- Что? – спросил Колонелло.
- Заканчивай ходить, - донеслось из смежной комнаты. Колонелло надел штаны, вышел в пустой холодный коридор и заглянул в соседнюю дверь.
Реборн, взъерошенный со сна и сердитый, стоял у окна. Колонелло неслышно вошёл, закрыл дверь.
- Я хочу съездить в город, - сказал он. – Давай со мной?
- Два часа ночи, - сказал Реборн.
- Я же не в библиотеку пойду.
Реборн обернулся, взглянул проницательно. Колонелло под его взглядом покачался с пятки на носок, сделал скучающее лицо.
- Тебе спать надо, - сказал Реборн. – Иди спи, деревяшка. В город он едет.
- Не занудствуй, эй, - сказал Колонелло, - не хочешь – один поеду.
- В мотоцикле Скалла что-то с тормозами, мелкий разорялся об этом за ужином. А Лал тебя убьёт, если ты возьмёшь её внедорожник.
Дурацкая коммуналка, устало подумал Колонелло.
- Не убьёт, - буркнул он и взялся за ручку двери.
- Подожди, - позвал Реборн, - иди сюда.
Колонелло обернулся, и Реборн нетерпеливо махнул рукой. Колонелло подошёл тяжело, как медведь, недовольно кося светлыми глазами из-под выгоревших волос. Встал перед Реборном, выпятил пузо и надул щёки. Реборн щурился на него, как кот.
- Скучный ты, - сказал Колонелло и боднул Реборна лбом в лоб. – Ну поехали. Жалко, что ли?
- Жалко, - ответил Реборн. – Разобьёшься на повороте, что я делать буду?
Колонелло широко улыбнулся.
- Оплакивать меня будешь, эй. Рассказывать всем, какой я хороший был. Траур носить.
Реборн смотрел пристально и мрачно – смуглый, заросший щетиной, как из дерева выточенный. Глаза у него стали совсем чёрными и злыми, и Колонелло подумал о списках погибших на официальном сайте итальянских спецслужб. О том, кто мог смотреть их.
Реборн не стал бы. Ему не подходит.
- Ладно, - сказал Колонелло хрипло, - не будешь ты траур носить. Ну и чёрт с тобой.
Они стояли так близко, что Колонелло чувствовал чужое тепло. Он смотрел сверху-вниз – и видел блики на высоких индейских скулах, узкие тёмные губы, сизый блеск век, как будто Реборн красил глаза. На холодном полу замерзали ноги, и Колонелло решил – нахрен город, ещё ехать в темноте по серпантину; он потянул Реборна к кровати, упал с шумом пружин и скрипом ножек, и Реборн тут же вывернулся в его руках, сел сверху, чёрный в полутьме. Колонелло погладил его по бедру и поморщился, глянул на ладонь.
- Я тебя испачкал.
Реборн взял его за руку, посмотрел. У основания большого пальца была глубокая, плохо затянувшаяся царапина в коричневом ореоле йода и крови. Реборн нажал на неё пальцем, и Колонелло дёрнулся, попытался отнять руку, но Реборн не отпустил.
- Надо было пластырем заклеить, - рассеянно сказал он, наклонился и дотронулся до царапины губами. Колонелло оскалился. Реборн, как кошка, стал быстрыми движениями вылизывать его ладонь, задевая языком края ранки и содранные мозоли. Колонелло чувствовал каждое движение его бёдер, его тяжесть, прикосновения его влажного горячего языка. Он разом озверел, как герой из мультика, перехватил Реборна за шею, нагнул к себе – и Реборн улыбнулся ему в лицо.
- Хватит, - прорычал Колонелло, перекатился и подмял Реборна под себя.
- Ну вот, - сказал Реборн и мотнул головой, когда Колонелло хотел зажать ему рот, - а ты собирался ехать… куда? В библиотеку?

Реборн/Скалл, завязанные глаза

Сначала его вели по раскисшей после дождя тропе; в нос шибал запах мокрой земли и сырости, ноги подворачивались. Потом начался склон, и он стал падать на колени. Руки были связаны за спиной, поэтому он сразу расшиб нос и заскулил, капая грязью и кровью с подбородка.
- Шевелись, - сказал Реборн.
- Не надо, - попросил Скалл. – Пожалуйста, отпусти меня.
Реборн пнул его в поясницу. У Скалла пересекло спину, и дальше он пошёл, согнувшись, как старик. Повязка на глазах намокла, от неё чесалась переносица и виски.
- Ты же не собираешься меня убивать? – спросил Скалл, задыхаясь. Реборн не ответил, и Скалл затрясся, поскользнулся в луже. – Ты же не убьёшь меня! – заорал он. – Ты не сможешь убить меня, психованный заранец! Ты просто сделаешь мне больно!
- Иди вперёд, - миролюбиво сказал Реборн. Скалл заткнулся, пошёл. Склон всё не заканчивался. Сердце Скалла колотилось в его горле.
А Реборн шёл бесшумно и ровно, как по дорожке в парке. Скалл знал о его присутствии по редкому холодному прикосновению пистолетного дула к затылку. Он мог думать только о боли – господи, как же он ненавидел боль, и как много было вокруг ублюдков, причиняющих её.
Они вышли на ровную поверхность. По ветру Скалл понял, что здесь нет леса. Какое-то поле. Хорошее место, чтобы застрелить кого-нибудь.
- Реборн, - позвал он. – Слушай, давай поговорим, а?
Реборн молчал. Скалл стоял, сильно согнувшись и слушая ломоту в пояснице, от которой выступал холодный пот и, кажется, что-то скрежетало в позвоночнике.
- Я для тебя всё делать буду, - прошептал он. – Пожалуйста, не стреляй в меня.
- Ты и так всё для меня делаешь, - рассеянно ответил Реборн и вдруг сильным ударом повалил Скалла на землю. В спине что-то окончательно сломалось, Скалл вскрикнул.
Холодный сырой день взорвался воплями и стрельбой. Вокруг забегали, взревел мотор машины, и затрещало, как будто ломились на внедорожнике через подлесок. Скалл сжался, ничего не понимая. Под частый стук короткоствольного он пополз в сторону, но кто-то наступил ему на ногу и рявкнул знакомым голосом:
- Не шевелись, мелкий!
А Колонелло что здесь делает, в ужасе подумал Скалл.
Шум быстро стих. Теперь кто-то неторопливо ходил рядом, пару раз грохнули одиночные выстрелы.
- Э-эй, - пробормотал Скалл в мокрую траву. – Развяжите меня уже!
Рядом прошелестело.
- Реборн! – крикнул Фон. – Развяжи Скалла! Сейчас не та погода, чтобы лежать на земле.
- Сам и развяжи, - ответил Реборн.
- Не могу, - дружелюбно сказал Фон, удаляясь, - тут один юноша умер не до конца… Всё. Теперь до конца.
Скалл почувствовал, как режут верёвки на запястьях. Затем его перевернули, стащили повязку с глаз, и Скалл увидел белое дождливое небо, верхушки сосен и Реборна.
- Молодец, - сказал он, - свою роль сыграл на «Оскар».
Скаллу стиснуло горло.
- Я не знал, что это роль, - сказал он. Реборн помолчал, затем хлопнул Скалла по щеке:
- Роль, роль.
Он развернулся, чтобы уйти, но Скалл поймал его за штанину. Реборн обернулся, хмурясь.
- Помоги мне встать, - попросил Скалл. – Я не могу. У меня спина болит.
- Какой ты надоедливый, - сказал Реборн. Колонелло, проходивший мимо, пихнул его в плечо:
- Реборн, придурок, незачем было бить его. Теперь неси, эй!
Скалл сжался, ожидая драки, но Реборн только окаменел лицом и поднял Скалла на руки.
До самой машины Скалл почти не дышал.

URL

@темы: драббл, Скалл, Реборн, Колонелло

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

01.06.2012 в 15:28

хочу фик про то, как ММ страстно любит Великого, а тот ее лениво поебывает иногда просто потому, что давалка под рукой - это удобно, а сам занят своими делами.

слова не считал

Шелковое платье за полторы тысячи евро рвется за полсекунды, если небрежно его дернуть.
Кружевные чулки за полсотни пускают стрелки, если зацепить их кольцом.
М.М. все равно - в кои-то веки ей действительно по-настоящему, искренне наплевать на то, что сколько стоит - к черту одежду, к черту все, сегодня особенный вечер, и ночь будет особенная, она так долго этого ждала, она знала, что все будет именно так... Или не совсем так.
- Давай, - говорит Мукуро. - Помоги мне, девочка, не будем тянуть время.

У него не стоит. Он устал за день, надоедливый ребенок его извел, не менее надоедливая Хром его опять чем-то расстроила, дурацкий Савада занимал его какими-то делами, все мешают ему, всем от него что-то нужно - и только М.М. может помочь ему наконец отдохнуть, расслабиться, забыть обо всем.
М.М. послушно сползает с дивана, встает коленями на пыльный пол, утыкается лицом в расстегнутую ширинку - сейчас она покажет все, на что способна, а способна она на многое.
Она старается так, что у нее уши закладывает - и с затаенным торжеством ощущает, как набухает и крепнет член Мукуро у нее во рту. Сейчас, еще пару минут, и...

- Подожди, - говорит Мукуро и отстраняет ее.
- Что? - М.М. поднимает голову, машинально облизывает губы, улыбается зовуще и непристойно.
- Фран плачет, - говорит Мукуро и встает, застегивая молнию. - Опять кошмары, ну что за ребенок. Как-нибудь в другой раз, ладно?

URL

@темы: драббл, ММ, Мукуро

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

01.06.2012 в 15:15

В общем, заявочка:
Занзас/Цуна. Учеба.

305

Научить Саваду правильно сосать было так же трудно, как и любому другому делу.
– Шире рот, – велел Занзас.
Савада сложил губы аккуратной «о» и уставился на него, румяный от смущения.
– Шире! – прикрикнул Занзас.
Вздрогнув, Савада подчинился, медленно, медленно, поглядывая на него, раскрывая рот достаточно широко. Занзас подождал, пока он запаникует, насладился испуганным взглядом и вставил. Савада поперхнулся и чуть не выплюнул обратно, но он схватил в горсть темно-рыжие волосы и процедил:
– Выпустишь изо рта, тебе пиздец. Понял?
Савада замычал, пытаясь ответить, но с полным ртом у него не получилось, и он просто кивнул.
– А теперь возьми руками. Я за тебя держать не собираюсь. – Занзас опустил руки вдоль тела, дожидаясь, пока Савада послушается. Затем сказал: – Теперь отпусти и причмокни. Громко.
Хныкнув, Савада помотал головой, отпустил и не причмокнул.
– Занзас, я так не могу… я так никогда не…
– Знаешь, куда я тебе его сейчас засуну? – спросил Занзас.
Савада снова взял в рот и сделал, как требовали: присосался, соскользнул губами. Чпок.
Прекрасно.
– Теперь оближи, раз обслюнявил.
– Прекрати комментировать, – выпалил Савада и зажмурился.
Занзас сжал его ладонь в кулак и направил Саваде ко рту.
– Я учу тебя, как правильно, тупой ты мусор. Если я говорю причмокнуть, надо причмокнуть. Если я говорю облизать, надо облизать. Но если с этой дыркой у тебя такие проблемы, можешь подставить другую.
Больше Савада не сопротивлялся, облизав, как полагается. Потом он снова засунул в рот, подергал руками туда-сюда, вытащил, облизал. Принялся сосать, как приказал Занзас. Щека округлялась то с одной, то с другой стороны. Выглядело завораживающе и потрясающе правильно.
– Способный мусор, – похвалил Занзас. – Оторвись и скажи мне, как тебе вкус.
– Хорошо, – пробормотал Савада. – Ч-челюсть болит…
– Это с непривычки.
– Я не хочу привыкать.
– Тебе придется.
На то, что Занзас достал из кармана, Савада смешно округлил глаза и покраснел еще гуще.
– Он просто огромный! Намного больше этого! Я не смогу!
Занзас ухмыльнулся.
– Со вкусом арбуза, – сказал он, разворачивая новый кинг-сайз леденец.

URL

@темы: драббл, Цуна, Занзас

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

01.06.2012 в 00:41

ребоскалл от другого автора.

- Слабак и тряпка, - Реборн хлещет Скалла по щекам. - Мотоциклист, обманувший богов смерти, как же, - ещё один удар. - Ты что, мёртвых животных раньше не видел?!
- Оно воняло, - еле шевеля непослушными губами, отвечает Скалл.
- Даже хорошо, что ты грохнулся в обморок прямо на улице. Подтвердил легенду.
Скалл вздыхает, жаркий воздух обжигает горло и лёгкие.
- Но с заданием ничего не получится. Дворец шейха уже штурмуют. Ты же не сможешь угнать байк под пулями, - Реборн сплёвывает в пыль.
- Что значит - не смогу?! - Скалл заставляет себя подняться на ноги.

URL

@темы: драббл, Скалл, Реборн

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

01.06.2012 в 00:27

Хибари/Гокудера.

по ключу не получилось, прости, анон(

- Отвратительно, - тускло роняет Хибари, выходя из кабинета, и стряхивает с тонфы каплю чужой крови.
Гокудеру мутит, когда он видит, как капля приземляется на белый ворс ковра. Он идет за Хибари, стараясь не думать об учиненном разгроме, и мысленно подсчитывает, сколько придется отдать денег, чтобы возместить ущерб. Хибари нельзя было отпускать на переговоры. Он для этого слишком...
- Лучше заткнись, - предупреждает его тот, резко разворачиваясь.
Гокудера пожимает плечами, заходя в лифт следом за ним, и старается встать как можно дальше, утомленно закрывая глаза. У него редко болит голова, и всякий раз это растягивается надолго. Он смотрит на Хибари из-под полуприкрытых глаз, но почему-то пропускает момент, когда тот оказывается перед ним и начинает рассматривать с непроницаемым выражением на лице.
- Что? - бурчит Гокудера недовольно.
- Мы скоро, - у Хибари безразличный голос. - А в машине есть таблетки.
"Как угадал?.."
Но Хибари уже отворачивается, а еще через секунду лифт останавливается.

Мукуро/Цуна. Жизнь - это сон.

прости, анон, пейринг неявный и... короче, прости.

Цуна просыпается.
Вокруг него темно, тихо и страшно. Реальность идет мутными волнами, расходится, как кожа под скальпелем, а потом снова смыкается, чтобы накрыть еще более страшной тишиной.
Цуна пробует дышать и тут же кашляет - во рту сухо, воздух царапает легкие и взрезает горло. Кашель тонет в тишине.
Цуна пытается пошевелиться, но не чувствует рук или ног, не чувствует себя, не знает, осталось от него хоть что-нибудь.
Цуне страшно.
Спустя маленькую вечность он слышит что-то. Шкряб. Скрип. Шкряб-шкряб. Чужое сорванное дыхание и пробивающийся из чужой глотки сдавленный, истерический смех.
Смех не чужой... знакомый.
Он быстро затихает и растворяется в черноте вокруг, и Цуна засыпает, убаюканный стуком своего сердца. Оказывается, сердце у него все-таки есть.
Цуна просыпается.
Он просыпается в своей постели, в своей комнате, в своем доме. Он трет свои глаза своими руками и сует свои ноги в тапочки. Он идет и открывает дверь в коридор, чтобы убедиться, что все хорошо.
За дверью его ждет черный пустой провал, чей-то знакомый неприятный смех и лязг, и скрип, и сиплый кашель.
Цуна пятится обратно и просыпается.

ребоскаллы. Суровые, в боевых условиях, какая нибудь безвыходная ситуация.

- Соберись, - говорит ему безразличный женский голос, слегка искажаясь из-за помех. - Давай, расскажи все с самого начала.
Скалл рассказывает, пряча от камеры глаза. Хорошо, что у него длинная челка - никто ничего не заметит. У него сухой голос, когда он упоминает о случившейся засаде на горной дороге и снайперах. Он прижимает ладонь к перевязанному боку - там, куда попала пуля - на бинтах мутное бурое пятно.
- Я не знаю... не знаю, почему нас так поздно нашли, - он запинается и продолжает уже о другом. - У него лицо было в крови, понимаете? И руки тоже. А он стрелял в них один за другим, и они срывались прямо в обрыв. Я думал, мы сдохнем, потому что они...
- Не отвлекайся.
Скалл трясет головой и кривит губы в жалкой улыбке.
- Я понимаю, понимаю... Потом, когда уже никого не осталось, он упал. Я... у него рубашка была, знаете, такая... оранжевая. А тут я смотрю - красная. И мокрая... вся.
Он судорожно и сипло дышит, а потом опускает голову еще ниже.
- Продолжай.
Скалл хмурится, но говорит:
- Там была пещера. Я тащил его, пока оставались силы. Мотоцикл у входа оставил, глупо, знаю... Но когда у тебя в боку дыра, думать получается плохо.
Он молчит о том, как пытался раздеть Реборна, чтобы осмотреть раны. Молчит о том, как его мучительно выворачивало - уже позже, когда удалось раздеть и перевязать остатками рубашки. Молчит о том, как Реборн в бреду хватался за него и тянулся, тычась губами то в щеку, то в подбородок: "в последний раз".
- Что было потом?
Скалл мотает головой - цепь от пирсинга стегает по щеке - но голос настойчиво повторяет:
- Что было потом?
- Я... я не помню, - врет Скалл.
"Я был бы счастлив совсем ничего не помнить", - думает он обреченно, и закрывает глаза.

URL

@темы: драббл, Цуна, Скалл, Реборн, Хибари, Гокудера

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

30.05.2012 в 02:25

эрсто

- Я - Король Карнавала! - смеется Бьякуран и встает вплотную. Дорогой костюм сплошь покрыт искусной вышивкой - белое на белом. Белые кружева жабо и белые перчатки. Белесые волосы. Внимательно суженные глаза.
В золотых пуговицах полыхает огонь тысячи факелов, украшающих в эту ночь венецианские гондолы.
Белая маска в его руках могла бы быть не отличима от настоящего лица, если бы не длинные кривой нос, загнутый книзу.
Когда Бьякуран поднимает и примеряет маску, голос искажается, бьется о натянутую на каркас выделанную кожу.
- Это игра, - смеется Бьякуран. - Давай сыграем?
Реборн его не видит.
Реборн стоит за ширмой и ждет, когда начнется игра.
Но слова сказаны.
- Ты - Король Карнавала, - тихо соглашается он и проверяет обойму. - Всё верно. Сегодня вечером ты будешь возглавлять праздничное шествие, а завтра на рассвете останется только труп бродяги, казненного неистовствующей толпой. Тебе только и остается решить, чем бы развлечься этой ночью.


URL

@темы: драббл, Реборн, Бьякуран

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

30.05.2012 в 01:54

реборнскалл

Когда, переминаясь с ноги на ногу и глядя в пол, Скалл возник на пороге, Реборн приподнял брови: пирсинга не было - совсем; всё железо осталось в ванной на маленькой стеклянной полочке у зеркала. Строгий костюм сидел как влитой, и только развязанный галстук выдавал беспомощность и деловую несостоятельность знаменитого на весь мир каскадера и бунтовщика.
- Я это... - проворчал Скалл, в последний момент останавливая руку, так и тянущуюся растрепать аккуратно зачесанные назад волосы, уже не кажущиеся такими кислотно-фиолетовыми. - Может лучше без него? Хуже петли на шее...
Реборн поднялся из кресла и шагнул вперед. Скалл шарахнулся в сторону, но наткнулся спиной на дверной косяк, дернул головой и с ужасом вытаращился и запричитал:
- Ты чего это? А? Чего тебе надо?
- Дай сюда! - Реборн потянул конец галстука.
Скалл забыл, как дышать - чужие прикосновения выбивали его из привычной колеи, поэтому он и предпочитал затягиваться в тугую кожу с ног до головы. Спортивный комбинезон же казался достаточно свободным и доступным.
Небрежно и демонстративно неспешно задевая пальцами обнаженную шею, Реборн поправив воротник рубашки, Реборн, галстук ему на шею, примерился, с легкостью затянул двойной узел и отошел назад, оценивая.
- Можем идти? - опасливо уточнил Скалл, втягивая голову в плечи и сутулясь.
- Можем, - Реборн кивнул и, подавив сожаление, отвернулся. Подобная неловкость вызывала у него только одно чувство - жалость, а жалеть он никогда особо не умел, поэтому мысли быстро перетекли в другое русло, а именно - какие узлы и на каких частях тела можно будет завязать после того, как они вернуться с этого скучного и бесполезного, в сущности, дела...

URL

@темы: драббл, Скалл, Реборн

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

24.10.2012 в 22:02

Дино/Мукуро. Иногда Мукуро нравится разыгрывать из себя инфантила и играть на чувствах Дино. Псевдо-педофилия, наигранное "детское" поведение Мукуро проявляется в якобы незнании того, как Дино будет реагировать на его тесную близость, прикосновения, откровенные ласки

от заявки мало что осталось, рейтинга практически нет, но Дино - педобир!

Мукуро обнаружился на крыше – он сидел на теплом, нагретом за день парапете, свесив ноги вниз, и выглядел таким же мирным и ленивым, как этот летний вечер. В воздухе басовито гудели стрекозы, вот одна подлетела и зависла перед Мукуро, почти касаясь виска и темной пряди волос – и тут же отдернулась. А небо на горизонте было алым, того тревожного и томительного оттенка, который тянет за невидимые жилки, не давая забыть о чем-то давно отложенном в самые дальние уголки памяти.
- Я тебя везде ищу, - сказал Дино и почувствовал, как хрипло звучит голос. Он откашлялся.
Мукуро обернулся, закинул одну ногу на парапет и обнял колено руками. Сдул волосы, лезущие в глаза, поднял на Дино взгляд, растянул губы в рассеянной улыбке – будто мысленно находился где-то далеко отсюда.
- Я же не вышел за периметр, - мягко ответил он и небрежным движением засунул за ухо упрямо торчащую прядь. На запястье холодно блеснул браслет контроллера.
«Не верь в то, во что хочешь поверить – и не будешь обманутым», - Дино цеплялся за эту фразу Реборна, за единственный ответ, который тот дал ему на вопрос: «И что мне делать с этим вашим малолетним рецидивистом?»
И сейчас, глядя на тихого, словно разнеженного солнечными лучами Мукуро, глядевшего на него доверчиво и как-то просительно, Дино чувствовал себя обманутым. Неужели тот на самом деле спокойно грелся на солнышке, пока его друзей разыскивали по всей Италии?
- Можно я тут еще немного посижу, синьор тюремщик? – ирония в голосе Мукуро была незлой, безобидной, он будто подтрунивал сам над собой.
Дино вздохнул, сдаваясь:
- Ничего, если я составлю тебе компанию?
Мукуро похлопал по парапету, молчаливо приглашая присоединиться – и снова повернулся спиной, с таким видом, будто Дино отвлек его от какого-то важного дела. Дино сел рядом, спустил ноги вниз, поболтал ими, будто возвращаясь в детство. Когда-то он убегал на крышу от обязанностей, решений и головоломных документов, это было его «место для себя». Может, и Мукуро тоже?..
Дино повернулся.
Мукуро смотрел на машину, выезжающую за ворота резиденции Каваллоне, беззвучно шевелил губами. А потом машина вильнула, притормаживая, и врезалась в стену. Капот смялся, тут же к машине бросились люди, забегали, засуетились, вытаскивая пассажиров.
- Ты, - сказал Дино, и, дождавшись ответа – азартного блеска в глазах Мукуро, – схватил его за горло, опрокинул на спину, роняя с невысокого парапета, вдавливая в крышу. Замахнулся – и вдруг растерялся: Мукуро лежал так тихо и смирно, только под полуприкрытыми веками закипало пламя. Тени от ресниц падали на щеки и тянулись, тянулись…
- Я, - разбивая паузу, будто подсказывая, ответил Мукуро.
- Зачем ты это делаешь?
Дино разжал пальцы, отодвинулся, но Мукуро удержал его руку – растрепанный, в смявшейся белой майке. Пальцы, вцепившиеся в запястье, дрогнули – и Мукуро вдруг одним быстрым, резким движением, больше похожим на прием рукопашного боя, притянул его к себе, вжался лицом в плечо. Дино застыл в неловкой, принужденной позе, пытаясь не наваливаться, не думать, забыть, кто под ним – это угловатое, гибкое тело, глаза разного цвета и неуверенная полуулыбка, и еще контроллер, болтающийся на запястье.
- Просто мне скучно, - шепнул Мукуро, и вдруг небо, крыша, солнце – все это перевернулось, как в калейдоскопе, и вот уже Дино лежит на спине, а над головой Мукуро короной полыхают закатные огненные облака.
- Ладно, я больше так не буду, - небрежно сказал Мукуро, наклонился и потерся щекой об его щеку. В глазах потемнело.
Дино пришел в себя сразу, рывком, чувствуя тепло тела под задранной смятой майкой, мягкие, податливые губы и невозможное – нет, совсем невозможное, нельзя, ни в коем случае нельзя! - возбуждение.
Мукуро приподнялся на руках, спросил:
- Ты что? – и Дино оттолкнул его, сел, отполз назад, мотая головой, как оглушенный.
Мукуро тоже сел и подпер подбородок рукой, внимательно глядя на Дино.
- Ты какой-то странный, – сказал он. – Если так разобраться, ты воспользовался своим положением.
«А ты своим», - подумал Дино, но препираться было бы глупо. Поэтому он встал, тщательно отряхнул сор с одежды и ушел. Напоследок только сказал:
- Я надеюсь, ты выполнишь свое обещание.
- Конечно, Кларисса, - мило улыбнулся Мукуро, поправляя майку демонстративным и непристойным движением.

Слава Богу, в аварии никто не пострадал; Ромарио, не находя себе места от неловкости, представил Дино героев дня: разбитного крепыша Нино и унылого тощего Сандро.
Нино сказал, почесывая перебинтованный лоб:
- А я смотрю, босс, ворота передвинули, что ли. Ну и дай, думаю, поеду в ворота. Не в стену же ехать!
Сандро покривился и неохотно добавил:
- А перед воротами баба голая. И манит, и манит…
- Да что ж ты мне не сказал?! – возмутился Нино. – Как же я бабу-то…
- Свободны, - процедил Ромарио, нервно дергая бровью.
Когда они ушли, Дино вздохнул и наконец посмотрел в глаза Ромарио.
- Наш гость развлекается, - сказал тот равнодушно, не выказывая отношения.
- Знаю, - ответил Дино. – Он пообещал, что больше не будет.
Так наивно, по-детски прозвучали его слова.
- А если будет, то вы его успокоите, босс, - полувопросительно, почти без нажима произнес Ромарио. – На время, пока его подельников не поймают.
Дино кивнул.
На следующий день ему вместо бронежилета принесли кружевное женское белье.
Белье было красное, как закат.
Дино скрипнул зубами, отодвинул «бронежилет» и пошел на деловую встречу, ощущая себя странно голым. В этот вечер он то и дело отвлекался, сбивался с мысли. Алое кружевное белье, белая кожа, закушенная губа, припухшая от поцелуев. Темная, влажная прядь волос, прилипшая к виску.
- Что вы думаете насчет той банды иллюзионистов, дон Каваллоне? – спросили его.
- Выебать. Просто взять и выебать.
- Что?!
Дино моргнул, возвращаясь в реальность, и широко улыбнулся:
- Я образно, разумеется. Я имел в виду – «никаких переговоров с иллюзионистами».

Возвращаясь обратно, уже в машине, он позвонил Реборну.
- Сколько еще мне у себя его держать? Когда Вонгола разберется со своей проблемой?
- Дино! – обрадовался Реборн. – Как дела, как жизнь?
- Сколько еще мне его у себя держать, - зло повторил Дино.
- Я очень тебе признателен, - ответил Реборн. Помолчал, а потом продолжил после паузы: - Благодаря тебе Цуна избавился от этого ужасного давления. Я рад, что он больше не беспокоится о Мукуро. Цуне все еще недостает твердости, а ведь он мой ученик.
- А я? – тихо спросил Дино. – Я не твой ученик?
Реборн печально вздохнул и повесил трубку.

Дино не хотел возвращаться домой. Специально отпустил своих людей, выбрал кружную дорогу – и когда уже почти подъехал к поместью Каваллоне, переливающемуся огнями, ему вдруг показалось, что на крыше мелькнула знакомая фигура.
Фигура помахала рукой.
Дино протер глаза кулаком и вздрогнул: ему на самом деле показалось, на крыше никого не было.
На мгновение его охватил страх, пульт контроллера в кармане брюк обрел вес, стал внезапно ощутимым, объемным. Никаких переговоров с иллюзионистами, да?
Мукуро будто почувствовал его решимость – Дино замечал его боковым зрением, но приближаться тот опасался, и если быстро обернуться, сразу исчезал.
Дверь в комнату Дино запер на ключ. Лег, укрылся с головой – и вдруг нахлынуло: солнечный вечер, тепло нагретой за день крыши, беспечные стрекозы. И там еще были птицы, они то и дело ныряли вниз, серо-коричневые, юркие, и ловили стрекоз. Гудение, заполошный шум крыльев, отдаленные голоса – и смятая, задранная белая майка.
«Не верь в то, во что хочешь поверить – и не будешь обманутым».
Дино сел на кровати – от этого движения сон вышибло из головы сразу, по телу разлилась злая звенящая легкость. Он представил, как в этот момент старую церковь, приютившую ту банду и их заложников, окружают двойным, тройным оцеплением, кто-то делает предупредительный - и блестящие осколки витражей кувыркаются, как в замедленной съемке, падают на землю. Напрасные, тщетные усилия – банду иллюзионистов не остановить обычным оружием, но почему не остановить, если Мукуро здесь и беспокоит его лишь то, как бы досадить Дино?..
Он посмотрел на тумбочку и, уже не удивляясь, увидел записку: «Вдруг поможет?» Сбоку небрежно нарисованное сердечко, а под запиской – Дино почувствовал, как губы невольно растягиваются в усмешке – таблетка виагры.

На крыше было светло: огромная леденцовая луна неспешно плыла в окружении разноцветных звезд, в ее свете танцевали серебряные пылинки; казалось, вот-вот появятся феи. На парапете сидел Мукуро, на плечи накинута куртка.
- Я тебя везде ищу, - сказал Дино.
- Делать тебе нечего, - снисходительно вздохнул Мукуро, но все-таки пошевелился, неспешно разворачиваясь. Он смотрел на Дино – и будто вглубь себя, слепо, напряженно, словно искал выход, и все никак не мог найти.
А потом вдруг увидел Дино, отшатнулся, тут же взял себя в руки, становясь кем-то чужим, взрослым, ненавидящим.
Дино шагнул вперед.
Мукуро плавно поднялся, доставая трезубец. Совсем другой человек.
- А. Проняло? – бросил он.
- Даже слишком, - ответил Дино и нажал единственную кнопку на пульте.
Ему показалось, он увидел свои отражения в изумленно распахнутых глазах Мукуро, подумал еще, кривясь от отвращения: это не я, я же не такой, а Мукуро покачнулся на краю крыши – и снова стал самим собой.
Луна погасла – так, будто выключили свет, звезды растаяли одна за другой, вся крыша была как огромная темная комната. Почти не видя, Дино успел схватить Мукуро за руку, дернул на себя – обмякшего, бесчувственного. И аккуратно уложил, опустившись вместе с ним. Глаза постепенно привыкали к темноте. Дино расстегнул на Мукуро рубашку – куртка слетела и валялась где-то внизу – провел по груди, отодвигая ткань. Стащил до колен джинсы вместе с трусами. Мукуро оглушенно, беспомощно повел головой, в углу рта выступила капелька крови.

Вонгола решила свою проблему – теперь, без помощи Мукуро, его друзья не сбегут, а заложников давно списали со счета. Вот он, настоящий контроллер для Мукуро, - подумал Дино, убирая с виска прилипшую темную прядь.
Вонгола захочет забрать его себе, - это мысль отозвалась ноющей болью, переплетающейся с возбуждением. Кто мог бы перед ним устоять? Разве можно его отпустить? Все это было неважно, прямо сейчас неважно, сейчас, когда он завел руки Мукуро за голову, со стоном потерся о бедра, пах, живот. Было хорошо, слишком хорошо, и никуда не нужно было торопиться – у него впереди еще много времени.
У них.
Потом он стоял, засунув руки в карманы, наблюдая, как Мукуро медленно, неуверенно садится. Проводит рукой между бедрами, смотрит тупо, непонимающе.
Вдруг Мукуро заметил пульт, забытый на полу – рука дернулась сама, но он остановился, заставил себя остановиться.
- Бери, не стесняйся, - сказал Дино. – Все равно больше не понадобится.

URL

@темы: Дино, мини, Мукуро

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

23.10.2012 в 00:02

Написалось на понравившуюся заявку, а ее не приняли ((( Заказчик, если ты здесь, спасибо за нее! Ямамото/Гокудера. Риал мафия, заживо погребенные в двухместном гробу. Устоявшиеся отношения, оба понимают, что их могут не вытащить.

– Хаято?
«Оживая», Ямамото едва не заезжает ему по лицу ботинком, и Гокудера проклинает тех, кто додумался запихнуть их в двухместный гроб валетом.
– Тихо ты, – бормочет он. – Тут я.
– Мы… это то, что я думаю?
– Да. Мы в гробу. И воздух быстро заканчивается, учти.
Ямамото замолкает, слышно только, как он размеренно дышит, похоже, всерьез экономя кислород. Гокудера беспомощно пялится в темноту, раз за разом прокручивая в голове события последнего дня. Это ж надо было так облажаться! Да еще и Ямамото подвести…
– Темно тут. – Надолго Ямамото не хватает. – Сможешь достать зажигалку?
– Воздух, придурок!
– А, точно! А ты не пробовал открыть крышку?
– Ты за кого меня держишь?! Пробовал, конечно. Не выходит, мы засыпаны.
– А если вместе поднажмем?
– Бесполезно.
Гокудера абсолютно уверен: люди Тревино вряд ли бы стали мелочиться, небось высыпали на них с дюжину грузовиков земли, чтобы уж наверняка. За то время, что Ямамото был в отключке, Гокудера перепробовал все доступные способы и убедился, что в этот раз «утопающим» самим себя спасти не удастся.
– Фигово, – вздыхает Ямамото. – Но есть и плюсы.
– Какие же?
– Мы тут вдвоем.
Гокудера почти слышит его улыбку.
– Идиот.
– Одному было бы страшно…
«Умирать» он не договаривает, но Гокудера все понимает и так.
– Эй, мы не умрем! Десятый обязательно найдет нас. Он что-нибудь придумает!
– Да, конечно.
– И вообще, хватит трепаться!
Ямамото шевелится. Гокудера чувствует его руку на своем бедре…
– А это что такое?
– Динамит. А не то, что ты подумал, придурок.
Динамит так же бесполезен сейчас, как и он сам. Разве что взорвать себя: быстрый конец все же лучше, чем медленная смерть от удушья.
Ямамото дотягивается до его руки, накрывает ладонь своей, поглаживает мягко. Гокудере совсем не хочется его отталкивать, к тому же сейчас это можно оправдать нежеланием расходовать воздух. Им вообще нужно как можно меньше шевелиться и говорить.
– В Венецию.
– Что?
– Первым делом поедем в Венецию. Как ты и хотел.
Гокудера чувствует тонкий укол в груди. Не верится, что путешествие, в которое они планировали отправиться после Рождества, так и останется всего лишь глупой мечтой, одной на двоих. Гокудера обещал показать Ямамото Италию, и еще вчера они спорили, откуда начать его знакомство с колыбелью европейской цивилизации, не подозревая, что рядовая миссия может закончиться вот так. Подумаешь, одно несдержанное обещание, но обида захлестывает с головой. Не конец. Не теперь.
Ямамото копошится активно, кажется, ударяется затылком о крышку гроба. Смеется тихо, но не успокаивается, ерзает и трется, будто нарочно. Гокудера не понимает, что происходит, но все это раздражает – дышать и без того уже становится трудно, а еще и тело на движения Ямамото реагирует хоть и естественным, но совсем неуместным образом.
– Решил угробить нас раньше времени? – шипит он, когда Ямамото врезается локтем ему в живот и наконец затихает.
– Нет. Просто так ведь лучше.
Дыхание Ямамото щекочет лицо – значит, это он переворачивался? Вот же кретин. Сказать это вслух Гокудера не успевает, Ямамото отвлекает его горячим, сухим поцелуем, заканчивающимся раньше, чем Гокудера успевает распробовать.
– Земля.
– Что?
– У тебя на губах земля.
– Ясно… черт, я же сказал тебе не трепаться!
– Хорошо, хорошо, – бормочет Ямамото ему в губы и целует снова.
Теперь Гокудера чувствует тоже – крупинки, от которых покалывает кожу, и терпкий привкус – вкус холода и смерти. Но отстраниться, отпихнуть Ямамото даже в голову не приходит, наоборот, хочется стереть предательский страх знакомым жаром, поэтому Гокудера зарывается пальцами в волосы Ямамото и жадно открывает рот.
Так действительно лучше, чем просто ждать и злиться от бессилия. Особенно если терять больше нечего.

URL

@темы: драббл, Ямамото, Гокудера

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

22.10.2012 в 23:14

на одну из заявок с кинков, недорейтинг

Мукуро|Дино. Уверенный в собственной неотразимости, Мукуро делает Дино откровенное предложение. Удивленный Дино со смехом ему отказывает. Злость отвергнутого Мукуро, мастурбация на себя в образе Дино. Кончить на зеркало, разбить его голыми руками.

Вопреки устойчивому заблуждению на его счет, Мукуро никогда не считал себя взбалмошным или самовлюбленным: он так привык к своей исключительности, что давно перестал ее замечать. Он постучал в дверь Цуниного дома, украшенного фонариками, на третий стук открыли – Цуна со своей интуицией почувствовал его приближение загодя.
В руках у Цуны был поднос с напитками, на плече кухонное полотенце.
- Мукуро! – воскликнул Цуна и тут же перешел на шепот. – Дино сказал, что ты задержишься. Он привел Хибари-сана, но я надеюсь, что все пройдет гладко…
Он замялся.
- …то есть мирно. Реборн сказал, что Рождество в стиле Вонголы – это праздник всепрощения и любви.
Мукуро неопределенно хмыкнул и взял с подноса бокал.
- Маргарита?
- Я только хотел попросить, - как-то по-детски зачастил Цуна, забывая и о возрасте, и о положении, - пожалуйста, не деритесь хотя бы сегодня, пожалуйста, это единственное, о чем я прошу.

Снег все усиливался, улицу постепенно заметало. Мукуро передернул плечами, и Цуна, спохватившись, отступил назад, Может, вспомнил про вежливость.
Мукуро шагнул внутрь, прихватив еще один бокал про запас – на этом празднике всепрощения и любви он не собирался оставаться трезвым, хотя напиваться тоже было бы глупо: ему предстоял важный разговор.
В центре комнаты стояла елка, пушистые гирлянды переливались в электрическом свете, и над всем этим царил аромат хвои и праздника. Мукуро огляделся, выискивая в толпе знакомых и незнакомых единственно важное лицо. Дино стоял, привалившись боком к стене, полускрытый занавеской, и что-то рассказывал Хибари. Тот хмурился, но кивал, кивал, и потом вдруг, обрывая разговор, отвернулся и ушел, нарочито задев плечом занавеску. Дино улыбнулся – в окне отражалось его лицо, его руки, сложенные на груди, его костюм – галстук чуть сбился.

Поговаривали, что их с Хибари связывает нечто большее, чем отношения бывшего наставника и бывшего ученика, но слухи были неправдой – Дино сам ему об этом сказал, однажды, во время того сомнительного дельца в Трапани. Мукуро тогда был настроен на работу, а вместо этого вышел остросюжетный фильм, когда оператор не в ладах со сценаристом, а режиссер догоняется прямо на рабочем месте. Дино улыбался и задерживал на нем взгляд, в его карих глазах бились золотистые мотыльки – и было невозможно понять, флиртует он или просто не замечает сам, как действует на Мукуро.
- Хибари не будет ревновать? – спросил тогда Мукуро.
- В смысле? – удивленно хлопнул глазами Дино, становясь таким растерянным, непонимающим, что хотелось схватить его за плечи, впечатать в стену, так, чтобы с изъеденной временем кирпичной кладки взметнулась в воздух известковая пыль. Слизнуть каплю крови, выступившую на нижней губе, погрузиться в теплый, податливый рот. Ничего такого Мукуро, разумеется, делать не стал. Может быть, и зря.
- Почему все считают, что у меня с Кеей что-то есть? – вздохнул Дино. – И самое главное, почему об этом спрашивают именно у меня?

Говорили еще про Бьянки – Дино видели с ней на одной сомнительной вечеринке с наркотиками и гладиаторскими боями. Гвоздем программы стал бой одного из гостей с чемпионом, а потом победительницу, в разорванном почти до пояса шелковом платье, пьяно хихикающую, подхватил на руки ее спутник и под шумок сбежал, всего пару раз споткнувшись на лестнице. Победительница размахивала бутылкой шампанского, а обрывок ее платья, густо-бордовый, кровавым следом тянулся за сумасшедшей парочкой.
А еще говорили, что Дино любит только свою семью, правда насчет характера этой любви мнения расходились.
А еще говорили, что у него роман с Мукуро – и это делало ложью все слухи.
После дела в Трапани Мукуро не мог избавиться от мыслей о Дино. Он засыпал и просыпался, видя его лицо; тепло его тела невидимой татуировкой въелось глубоко под кожу. Он должен был что-то с этим сделать. Он просто не мог так больше.

Дино, отражение в зеркальной поверхности окна, помахал ему рукой, губы шевельнулись – что-то сказал? – и Мукуро шагнул вперед, будто его тащили на аркане. Он подошел. Он не смотрел на Дино – только на его отражение.
- Привет. Ты все-таки решил прийти?
- Ты рад меня видеть? – легко улыбнулся Мукуро.
- Всегда, - ответил Дино.
Смотреть на него было почти больно: на съехавший галстук, на мягкий изгиб губ, на шею в разрезе воротника, на пряди волос, лезущие в глаза. И тогда, чтобы избавиться от этого тяжелого, ноющего чувства, Мукуро сказал:
- Я хочу тебя поцеловать. Можно?
Отражение дрогнуло и смазалось – Дино быстро обернулся, свел брови недоуменно, непонимающе; а потом рассмеялся:
- Отличная шутка! Нет, не сейчас, я недостаточно для этого пьян.
Мукуро будто оглох. Дино, улыбаясь, толкнул его в плечо – отличная шутка, - и Мукуро растянул губы в ответ, не слыша ничего, кроме оглушительной тишины, тонко звенящей в ватном воздухе.
- Вот, держи тогда, - он сунул в руки Дино непочатый бокал и прислонился виском к ледяному стеклу.

Своих ошибок Мукуро не прощал никому. Он вошел в темную комнату и включил торшер. Развязал галстук – узел немного съехал. Силуэт в темноте даже не пошевелился.
Мукуро расстегнул пиджак, рванул рубашку – пуговицы посыпались бесшумно, утопая в ковре. Провел по плечу, по руке – татуировки чувствовались едва заметными рубцами; развернул к себе зеркало.
На него смотрел Дино, задыхающийся от злости и желания, торопливо изучающий на ощупь свое тело.
- Смотри, - сказал Мукуро, сам не понимая, кому он это говорит.
Снизу доносились крики и смех. Праздник любви и всепрощения, вспомнил Мукуро и добавил:
- Я прощаю тебя.
Он сбросил рубашку, провел по груди, задевая соски – Дино в зеркале вздохнул и чуть откинул голову назад, - и тут же взялся за брюки.
Человек в углу вздрогнул и застыл.
Мукуро снимал брюки неторопливо, задержался на бедрах, погладил чувствительную кожу под коленями. Поддел резинку трусов – отблески света, ласкаясь, ложились на кожу. В глазах отражения корчились обугленные черные мотыльки, губы сжались болезненно и напряженно, и Мукуро перевел взгляд вниз, на вставший член.
- Я люблю тебя, - сказал Дино в зеркале. Мукуро двинул рукой, головка скрылась в кулаке, а потом появилась, обнаженная, бархатная. Он видел, как Дино, сам того не желая, теряет сосредоточенность, свободной рукой гладит соски, проводит по животу, теребит яички, и постепенно сдается напористым, жадным движениям. Глаза закрывались сами по себе, но Мукуро старался держать их открытыми, не желая пропустить ни движения, ни вздоха, ни закушенной губы, ни того, как голова Дино бессильно опускается и спутавшиеся светлые волосы падают, скрывая глаза.
Только они были темными.
А по зеркалу, отражающему его самого, стекали белесые капли спермы.

Мукуро не прощал своих ошибок никому и ничему. Он ударил кулаком в зеркало, и оно разбилось с нежным ломким звоном – ожидаемо легко, ожидаемо болезненно раня голую руку.
Внизу пробили часы.
Мукуро поднял с пола рубашку и обернулся к темному силуэту.

- Ну как? Хочешь продолжить? – спросил он, небрежно вытирая кровь рубашкой.
Дино молчал. Когда он так сидел, в темноте, полуотвернувшись, трещины одержимости на его лице были почти не заметны.


URL

@темы: Дино, мини, Мукуро

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

22.10.2012 в 13:45

Аноны, не знаю, куда это деть, поэтому принес вам.

Только настоящее, калина, 1600 слов, даже не R, наверное.

начало

Еще пять минут назад Ирие Шоичи сидел на лекции доктора Стиффера, слушал что-то про ядерный полураспад и думал о том, что время похоже на кинопленку. Настоящее - кадр на экране, мгновение, и вот он уже другой. Прошлое и будущее - круглые рулоны, лента, текущая по колесам киноаппарата, бобины в жестяных коробках, и одна становится все больше, а другая все меньше. И чтобы найти кадр, который мигнул и исчез, нужно мотать эту ленту назад, и мотать, и мотать - а найти кадр, которого еще не было, ты не сможешь, не зная, что ищешь.
Эта метафора устарела лет на десять, если честно. Если уж говорить о кино.

Теперь время похоже на медиа-файл, он идет себе и идет, а ты просто дергаешь бегунок под экраном и попадаешь куда тебе надо.
Вот только что было "пять минут назад", а потом доктор Стиффер - доктор Стифф, так его называет Бьякуран, доктор Зануда - сказал: "Мистер Ирие, вас не затруднит принести из лаборатории динамический макет, он где-то за стеллажами?", и Шоичи спустился со ступенек, чуть не запнувшись на нижней, и протерся мимо кафедры в лабораторию, а в ней темно и пыльно, и не нащупать выключатель, а когда его нащупываешь, твою ладонь прижимает другая, прохладная и с совсем холодным металлическим ободком на пальце, и шуршащий, как подарочная упаковка, голос шепчет на ухо: "Не торопись, Шо-тян, ага?"

Бегунок назад на полгода, начало кино. Не совсем начало, титры уже прошли, и главный герой, неудачник и растяпа Ирие Шоичи, тащится по коридору офисного здания технического университета Сан-Франциско, разглядывая карту кампуса, и врезается в другого человека.
Потому что это, наверное, комедия, а в них все именно так и происходит.
Ирие Шоичи говорит "ой", говорит "извините", вспоминает, что это не Япония, и говорит "извините" еще раз, на другом языке. Человек, очень странный, с белыми волосами и глазами ненормального лилового цвета, линзы у него, что ли, отступает назад, разводит руки, улыбаясь, и говорит: "да ладно, не извиняйся", и у него на бейджике, косо зацепленном за растянутый ворот свитера, написано "студенческий совет, Бьякуран Джессо", если бы это была пленка, она бы порвалась на этом месте, наверняка бы порвалась. Но это файл, и он просто замирает на секунду, бейджик виден крупным планом, а потом Шоичи говорит единственное, что приходит ему в голову, и чувствует, как будто тяжелый шар для боулинга срывается с пальцев за долю секунды до того, как оказаться на нужной траектории - он говорит: "Вам нравятся роботы?"
Если бы где-нибудь давали премии за самый дурацкий способ завязать важное знакомство.
У Бьякурана Джессо светлеют глаза, это так странно видеть, будто радужка превращается в зеркало, он смотрит в пустоту над головой Шоичи, моргает, улыбается. И говорит: "Ну конечно. Я очень люблю роботов."

Бегунок обратно, в пыль и полутьму лаборатории, где Бьякуран перебирает пальцы Шоичи, так и не отведенные от выключателя, забирает их в свою ладонь один за другим, как будто присваивает: вот этот мой, и этот, и еще этот. Он все присваивает. Все, что ему нравится, он забирает себе - а потом делится, как своим. Он отдал Шоичи Голден Гейтс, подарил Голливуд и выплеснул в ладонь Тихий океан. Не то, чтобы Шоичи все это было нужно, но от таких подарков не отказываются. Да и не было раньше в мире ни одного человека, который хотел бы отдать Шоичи даже беседку у пруда возле храма Намимори, не то, что Золотые Ворота. И ни одного человека, который бы хотел забрать себе Шоичи.

конец

Четыре месяца назад, они уже живут вместе - то есть, просто живут, снимают квартирку с двумя спальнями неподалеку от кампуса, так удобнее, чем торчать среди кучи народу, говорит Бьякуран, а Шоичи все равно; еще Бьякуран говорит, что его предыдущий сосед сбежал, не выдержав Бьякуранова характера, ну ладно, и выпустился заодно, теперь работает в НАСА, кажется, или в МакДональдс, Бьякуран не помнит точно. Так или иначе, они живут вместе, и вот Шоичи сидит на диване с ноутбуком и пытается освоить "Автокад", бормочет под нос, что эту чертову программу писали идиоты, а Бьякуран подкрадывается сзади, запускает руки Шоичи в волосы и говорит, дергая из стороны в сторону: "Я хочу себе эту голову, Шо-тян!"
- Зачем тебе? - бормочет Шоичи, не отвлекаясь от ноутбука. - Хочешь получить плюс пять к интеллекту?
- Плюс пять? - смеется Бьякуран. - Плюс сто. Нет, плюс миллион.
- Да хоть восемь триллионов, - бросает Шоичи, раздраженно закрывая окошко, и чувствует, что руки в его волосах замерли. Он даже удивляется, он уже привык, что Бьякуран трогает его, тискает, таскает за руку и дергает за волосы, иногда ему кажется, что Бьякуран все детство хотел щенка, но так и не получил - Шоичи не спрашивает, так ли это. Но сейчас Бьякуран перестает трепать его волосы, и Шоичи удивляется.
- Почему восемь триллионов? - спрашивает Бьякуран странным чужим голосом.
- Да какая разница, - Шоичи закрывает ноутбук. - Хоть восемь в восьмидесятой степени, что ты привязался?
- Я просто так привязался, - говорит Бьякуран со странным облегчением, перекидывает ногу через спинку дивана, усаживается на нее. - Просто привязался к тебе, Шо-тян. Пойдем поужинаем?
Он так и не отпустил Шоичи, что-то неприятно тянет, кажется, прядка волос зацепилась за крылышки его кольца; он сидит позади Шоичи, Шоичи дергает головой, Бьякуран говорит "Ууупс" обиженным голосом, и сразу же смеется, продолжает: "Я знаю, ты ревнуешь меня, Шо-тян, и хочешь, чтобы я принадлежал только тебе". Шоичи ничего такого не хочет, или почти не хочет, и к двусмысленным шуткам Бьякурана он уже почти привык - так что он тянется вперед, высвобождая волосы, поправляет очки и говорит: "Пойдем поужинаем".

Настоящее напоминает о себе само, губами Бьякурана на скуле, телом Бьякурана, прижимающим Шоичи к стене, зажатыми в ладони Бьякурана пальцами. Шоичи вздыхает, вздрагивает, чувствует, как Бьякуран прижимается к нему плотнее. Бьякуран тоже кое-что чувствует. Он смеется, тихо-тихо, и тянет Шоичи на себя, а потом за собой, в глубину полутемной лаборатории, за стеллажи.
"Где-то здесь был твой макет, Шо-тян", - шепчет он по дороге, - "давай его поищем".
За стенкой доктор Зануда рассказывает про ядерный полураспад.
После стеллажей стоит стол, железный и пустой, а вокруг какие-то макеты, свернутый в трубку экран, трехмерная таблица Менделеева, как кубик Рубика. Сквозь жалюзи через маленькое окошко падают солнечные лучи, делая пыль на столе почти белой, и Бьякуран тянет Шоичи к столу, сажает прямо в эту пыль и целует, засовывая холодные руки под свитер, вечно они у него холодные.

В тот первый раз они тоже были холодные, Шоичи почти ничего не запомнил, кроме этого. Хотя запомнил, конечно, просто не любил вспоминать. Все было так глупо, так неожиданно, он чувствовал себя попеременно то очень хорошо, то очень плохо, то невероятно неловко, а потом его стало укачивать, как будто над ним летал вертолет, или он сам был этим вертолетом, и Бьякуран сказал: "Ох, Шо-тян, я не знал, что ты так надрался", а Шоичи ответил "Угу" и расстался с ужином. Тут очень кстати, хотя и совсем неожиданно, оказалось, что они были в ванной комнате, сидели на краю ванны, а музыка играла за дверью, а вовсе не у Шоичи в голове. "Давай договоримся", - сказал Бьякуран, снимая с Шоичи очки и разворачивая его к ослепительно белой яме, - "Если ты завтра ничего не вспомнишь, ничего не было".
Но Шоичи вспомнил. И в первый день ему было от этого тошно, во второй муторно, а на третий первое в жизни похмелье окончательно прошло, и все оказалось вовсе не так ужасно, как казалось сперва.

- Эй, ты где, - смеется Бьякуран ему на ухо, и Шоичи понимает, что на нем уже расстегнуты джинсы, и прохладная ладонь забралась внутрь, сжимает и гладит, теребит большим пальцем, заставляет вздрагивать и ерзать на столе, пытаясь двинуться навстречу.
- Вспомнил кое-что, - честно отвечает Шоичи, и Бьякуран сжимает пальцы сильнее, и говорит комически-угрожающим тоном:
- Надеюсь, про меня?
- Да, - соглашается Шоичи, - про тебя.
И они целуются снова.
Потом Шоичи вспоминает еще кое-что, и отстраняется, и спрашивает:
- Что ты здесь делаешь?
- Я тебе дрочу, - серьезно говорит Бьякуран, и делает то, о чем говорит.
Шоичи хмурится, чувствует, что очки сидят криво, поправляет их, откидываясь назад - чтобы не задеть по лицу Бьякурана, так он близко.
- Я... ох... не про то, - начинает он, уже понимая, что суровость не удалась. Бьякуран закрывает ему рот другой прохладной ладонью и шепчет:
- Тише.
Шоичи кивает, и Бьякуран продолжает:
- Я просто подумал, вдруг Зануда пошлет тебя посреди лекции за какой-нибудь ерундой. Жалко было бы упустить такой случай.
Шоичи становится зябко, в теплой душной лаборатории, в рассеченных пластиковыми лентами тонких лучах солнца, ему становится неуютно: Бьякуран часто говорит эту фразу, и всегда случай оказывается удивительно удачным, для чего бы то ни было, для игры в интернет-покер, или для покупки акций, или для прогулки в городской парк, где как раз разыгрывают билеты на экскурсию в Голливуд, - всегда случай оказывается удачным, жалко было бы его упустить. Как сейчас. Может быть, Бьякуран видит будущее, - иногда думает Шоичи, - может быть, он может дернуть бегунок файла вперед, а не назад, посмотреть, что будет через пять минут, или через час, или через день. Может быть, он знает, чем закончится кино. Шоичи никогда не задает этот вопрос, никогда не задавал раньше, ни неделю назад, ни три месяца, ни пять. Но сейчас он не удерживается, тянется навстречу, утыкается лбом Бьякурану в плечо, и чувствуя, как ладонь становится все теплее и теплее, как она движется все быстрее и быстрее, спрашивает:
- Ты что, видишь будущее?
Бьякуран тихо смеется ему в волосы, дергает рукой почти болезненно, пальцы другой руки гладят Шоичи по шее, перебирают позвонки, спускаясь под ворот свитера. Бьякуран знает, как Шоичи реагирует на такое прикосновение, и Шоичи реагирует.
Бьякуран прижимает его к себе, придерживает, гладит по волосам. Потом отстраняет и, вытащив из кармана джинсов мятый, скомканный пакет бумажных платков, вытирает руку и смотрит на Шоичи улыбаясь, сверкая глазами в полутьме.
- Нет, - говорит он, - только настоящее.

URL

@темы: Шоичи, мини, Бьякуран

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

21.10.2012 в 17:01

Клубничка~
Не сто слов(

Гокудера выглядел очень паршиво, когда севшим голосом поведал о своих первых минутах в десятилетнем будущем.
- Никогда в жизни мне так страшно не было, ты понимаешь?
Хаято обеими руками стискивал пустую пивную бутылку, третью за вечер; давил на нее так, что пальцы соскальзывали от испарины.
- Думаю, что да, - честно ответил Ямамото. Подобрался чуть ближе, мягко высвобождая из скрюченных пальцев пустую тару. Чпокнул пробкой последней из шести бутылок и протянул ее Хаято.
Иногда с друзьями не нужно было горе и радость делить поровну.
- Ни с кем ведь и не поговоришь, - голос Гокудеры звучал как будто из-за стены. – От самого себя воротит!
Хаято с размаху грохнул бутылку об пол – несколько капель гулко упали не светлый паркет.
- Вот это, - он нырнул рукой в задний карман, жарко глядя на Ямамото, - увидишь у меня в руках еще хоть раз… и разрешаю ударить.
Смятая пачка сигарет ударилась о грудь Ямамото и полетела вниз.
- Гоку…
- Молчиии, Ямамото! – Гокудера угрожающе оскалил зубы, пихнул Такеши кулаком под ребра. – Молчи и пей.
Гокудера отхлебнул порядочную порцию пива и протянул бутылку Ямамото.
Такеши не глядя сгреб пачку в кулак и вздернул подбородок вверх, прикладываясь к бутылке.
- Сделаешь? – Хаято согнулся, опустив плечи, свесил голову на грудь.
- Все зубы повыбиваю, - тихо подтвердил Ямамото.
Протянул назад бутылку, но Гокудера так и сидел не шевелясь.
- Ты такой перфекционист…
- Боже, как ты это выговорил? – прыснул Гокудера. Такеши сжал его плечо.
- Я не закончил, - укоризненно одернул Ямамото. Вздохнул, перекатив горлышко бутылки между пальцами – и слова полились ровным прохладным ручьем.
Гокудера слушал, затаив дыхание и не поднимая головы. Волосы на затылке у него едва заметно топорщились от того, как часто он трепал их за этот вечер.
Говорить с макушкой Гокудеры отчего-то было несравнимо проще, чем с ним самим. У Ямамото никогда язык не повернулся бы сказать в лицо, каким умным и сильным он всегда его считал, как восхищался им порою.
- Я не против, если ты бросишь курить, - Ямамото вздохнул и всмотрелся в замятое название сигарет. – Но если ты бросишь быть таким, как сейчас… я тебя покусаю.
- Яма…
- Заткнись, - отмахнулся Такеши, - и пей.
Гокудера пятерней сгреб волосы в сторону, выпрямился через силу и принял бутылку, кривя губы.
- Я уже жалею, что поручил тебе это, - Хаято сморщился, бросая косой взгляд на сигаретную пачку.
- Ты у меня еще и по утрам забегаешь, - многозначительно пообещал Такеши. Взял почти пустую бутылку и допил одним глотком остатки, ощущая на горлышке чужое тепло.

URL

@темы: драббл, Ямамото, Гокудера

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

12.10.2012 в 21:48

ямагока, жара

245

Солнце палило так, что воздух плавился.
Все плыло перед глазами, подергивалось, шло легкой неверной рябью, от которой становилось еще жарче, еще тяжелей усидеть на одном месте.
Поерзав, Гокудера снял очки, то и дело сползавшие на кончик носа, отложил в сторону, откинулся на спинку стула. Вздохнул. Кулак с зажатыми в нем очками соскользнул вниз. Стукнувшись о ножку стула, звякнула оправа.
Неистовый стрекот цикад сплетался с духотой, превращая ее в огромное живое существо, подыхавшее от жары у всех на глазах.
Ямамото сзади похлопал его по плечу. Шевелиться было противно, да и лень, поэтому Гокудера только откинул голову.
– Ты же сейчас упадешь, – прошептал Ямамото.
Он мог заговорить в полный голос – и никто не обратил бы внимания. Жара всех разморила, окутала мысли тяжелым плотным маревом.
Гокудера помотал головой, но поднять руку и надеть очки обратно оказалось выше его сил. Он закрыл глаза. Ямамото приложил кончики пальцев к его вискам.
Кожу кольнуло прохладой. Будто струйки ледяной воды потекли от вискам к подбородку, по шее, между лопаток. Гокудера почувствовал, как намокшие – но вовсе не от пота – волосы облепили лоб. В голове прояснилось, словно он окунулся в воду. Он резко распахнул глаза и увидел широкую, перевернутую улыбку.
Гокудера выпрямился и, обернувшись, схватил Ямамото за руки.
Ладони Ямамото были сухие.
– Это что такое? – спросил Гокудера громким шепотом.
Ямамото пожал плечами и сжал его пальцы, все еще улыбаясь. Руки по локоть обдало прохладой.
– Легче?
Гокудера, вдруг смутившись, высвободился, взглянул, прищурив глаза. И отвернулся.
Стянув с его волос резинку, Ямамото запустил в них ладонь.

URL

@темы: драббл, Ямамото, Гокудера

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

10.10.2012 в 14:19

арбуз для именинника

Десятого октября в особняке Варии было особенно мрачно.
Не бегали туда-сюда посыльные-рядовые, не шныряли просители, даже наглые "мальчики" из личного отряда Луссурии предпочитали передвигаться по коридорам короткими перебежками от стены к стене, а то и вовсе отсиживались в казармах. Повара испуганно шуршали на кухне, стараясь не слишком громко хлопать крышками кастрюль, даже всеобщий любимец - овчарка Лео - затаился под столом и тихо лежал там, уложив на лапы голову.
Этот день настолько сильно отличался от всех остальных, что казалось, будто происходит что-то ужасное.
Именно поэтому, когда в охраняемые двумя тощими варийцами двери прошел сам десятый босс Вонголы, многие выдохнули с благоговейным страхом, а кое-кто и с восхищением.
Цуна шел по пустым коридорам, удивленно разглядывая мрачные картины, задернутые по случаю всеобщего траура тяжелые шторы и "мальчиков" Луссурии, безуспешно, но старательно пытавшихся изображать коридорные статуи. Иногда ему страшно хотелось подойти и попытаться толкнуть получавшиеся композиции - упадут или нет? - но зная, что в особняке на каждом шагу понатыканы камеры, Цуна сдерживался. Не хватало еще стать посмешищем для всей Семьи, если считать за ее часть Варию.
"Впрочем, - подумал Цуна грустно, - в семье не без урода".
Обычно он о людях так не думал, но Вария много раз вынуждала его нарушать собственные принципы.
В особняке было так тихо, что Цуне с каждым мигом все сильнее хотелось развернуться и сбежать, наплевав на повод, который заставил его выбраться в это змеиное логово, и на страх перед Реборном, который наказал ему не возвращаться, пока миссия не будет выполнена. Какой толк его домашнему репетитору от этой миссии - Цуна даже не догадывался. Реборн был просто садистом.
Бесконечный коридор постепенно подходил к концу. За поворотом оказались тяжелые двустворчатые двери, и Цуна почувствовал, как застучало сердце. Ладони вспотели, перед глазами стало медленно разворачиваться полотно его жизни. Поход к Занзасу всегда будил в нем самые ранние воспоминания: вот мама, вот отец, вот он впервые пошел в школу, вот его первый раз назвали "неумехой Цуной", вот Кёко-тян, а это появление Реборна, а вот...
Огромные двери нависли над ним, неотвратимые, как гильотина.
Сердце гулко стукнулось о ребра, голова закружилась. Цуна помотал головой и попытался сделать суровое лицо.
Двери открылись с противным возмущенным взвизгом петель. Савада застыл, ослепленный белым светом, лившимся из кабинета Занзаса, а когда смог проморгаться, то глупо округлил глаза и попытался не засмеяться.
- Ну здравствуй, мусор, - мрачно поздоровался с ним Занзас, перезаряжая пистолет. - Что это мы сегодня такие довольные?
Цуна фыркнул, гоготнул, а потом громко захохотал, пытаясь заслониться коробкой с подарком, как щитом.
- Я... вообще-то... поздравить, - между приступами хохота кое-как выдавил он, размазывая по щекам счастливые слезы.
На Занзасе был цветастый бумажный колпак, с его уха свешивался яркий серпантин, а вокруг шеи ласково обвивалось боа Луссурии.
Сегодня Занзасу исполнялось тридцать два.

URL

@темы: драббл, Цуна, Занзас

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

07.10.2012 в 20:30

ах ты ж блин, джедайские мечи! а ко мне сейчас гости придут! наскоро вздрочнул.

Шоичи вошел в гостиную, помялся у порога.
- Это не те дроиды, которых вы ищете, - сказала система долби сарраунд.
"Сейчас Занзас скажет - сосни хуйца, пидор", - подумал Шоичи. На этой неделе Занзас смотрел трилогию уже третий раз.
- Сосни хуйца, пидор, - сказал плазменному экрану Занзас и сполз на диване поудобнее.
- Занзас-сан, - робко сказал Шоичи.
- Что еще? - Занзас нашарил под собой пульт.
- Это не те дроиды, которых мы ищем, - согласился телевизор.
- Ну что тебе? - Занзас остановил воспроизведение и повернулся, опираясь локтем на спинку мягкого дивана.
- Я тут подумал, - Шоичи помялся. - Может быть, вам будет интересно?
Рукоять удобно легла в ладонь, система считывания атрибута пискнула и мигнула зеленым огоньком, и из рукояти выросла стрела золотистого пламени Солнца.
- Твою мать, - Занзас неторопливо поднялся, плавным непрерывным движением крупного хищника, и направился к Шоичи. - Это что еще за...
- Вот, - Шоичи быстро протянул ему другую рукоять. - Обхватите ладонью, кнопка под большим пальцем, и...
- Блядь, - восхищенно сказал Занзас, крутя перед глазами меч из пламени Ярости. - Ну ты даешь! Защищайся, мусор!

URL

@темы: драббл, Шоичи, Занзас

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

07.10.2012 в 19:21

иксес с пухликом

- Тихааа!! - разбудил Занзаса среди ночи оглушительный вопль. - Отец спит!
Занзас пощупал вокруг, не нашел стакана и сел.
В глухой ночи из-за двери спальни, ведущей в детскую, раздавалось немузыкальное пение.
- Придет серенький волчок, - злобно напевал Сквало вполголоса. - И ухватит за бочок. Вот так ухватит, и еще вот так, а ты уходишь из-под захвата влево, и такой ему с ноги - хуяк! Тихаа! Да не ори же ты, мелочь, все у тебя в порядке уже!
Захватывающую колыбельную прервало тихое, жалобное, душераздирающее хныканье.
Пламя Ярости едва не вспыхнуло само собой, Занзас тяжело поднялся с кровати и в три шага оказался в детской.
Сквало разогнулся над кроваткой, поднял на Занзаса глаза, оттененные синяками.
- Эх, - безнадежно сказал он. - Разбудил все-таки.
Занзас даже ругаться не стал. Сквало был такой усталый, измученный, с собранными в неаккуратный хвост волосами, и подгузники - Занзас быстро отвернулся, на пеленальном столе лежал полный подгузник, все-таки Сквало на удивление ловко справлялся со всяким дерьмом, и таким тоже.
- Отойди, - Занзас отодвинул Сквало от кроватки и склонился над ней. - С детьми обращаться не умеешь, мусор. А кто тут у нас не спит, блядь, а?
Младенец в кроватке перекинул из ладошки в ладошку маленький яркий клубок пламени Ярости и широко улыбнулся.
Занзас взял его на руки, прошелся по детской.
- А волчка того, - веско сказал он, - мы даже бить не будем. Сразу сожжем.
- Вот уроды, - вздохнул Сквало, сел в кресло и немедленно задремал.

URL

@темы: драббл, Занзас, Сквало

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

02.10.2012 в 16:33

мальчишник на двоих, арбуз, бритые яйца

- С-савада, - хрипло сказал Занзас, в горле словно зашуршало что-то, - не рыпайся. Ноги развел. Шире.
- Занзас, - Тсуна с трудом сохранял хладнокровие. Не то, чтобы он боялся, хотя от Занзаса всего можно было ждать. Но это было как-то уж слишком... Слишком интимно. - Что ты задумал?
- Догадайся, мусор, - Занзас распрямился, бросил в сторону флакон с пеной для бритья и ухмыльнулся. - Отрежу тебе яйца, и привет. Кровь Примо, наследники Вонголы... Накануне свадьбы, вот потеха. Что, не веришь?
- Не верю, - твердо сказал Тсуна. Странно это было - сидеть перед Занзасом вот так, с разведенными ногами, без штанов, и разговаривать таким тоном, будто на совещании Альянса. Но у Тсуны получилось.
- А почему? - Занзас раскрыл опасную бритву, повертел ею у Тсуны перед носом.
Тсуна улыбнулся.
- Ты сбреешь мне все волосы, - сказал он, глядя на бритву с интересом, но без страха, - и нарядишь меня в девичье платье. Потом будешь совать руки мне под юбку и в конце концов посадишь на член. Я правильно понял, Занзас? Тебя это заводит?
- Скажешь, тебя нет? - Занзас подошел совсем близко и положил руку Тсуне на голову. Горячую, тяжелую руку.
- Меня тоже, - сказал Тсуна на последних остатках спокойствия. - И поэтому...
- И поэтому, мусор, - Занзас подергал Тсуну за волосы, это было даже почти ласково, - на своем мальчишнике ты будешь девкой.
- Зато больше, - Тсуна развел ноги шире, посмотрел на Занзаса снизу вверх и еще раз улыбнулся, - там никого не будет.

URL

@темы: драббл, Цуна, Занзас

---

[Бартоломео. Но для тебя просто Барти]

Пишет Гость:

02.10.2012 в 13:31

1896

- Хранитель Облака... - растерянно начала Хром, когда Хибари пришел в Кокуе-лэнд.
- Без разговоров, - сказал Хибари. - Мне некогда.
Хром испуганно моргнула.
- Ты маленькая, - сказал Хибари.
Хром непонимающе кивнула.
- И милая, - продолжил он.
- Д-да, - робко сказала Хром, - Мукуро-сама так говорит...
- Не отвлекай меня, - сказал Хибари после того, как выбил несколько стекол, чтобы успокоиться. - Ты маленькая. Милая. И у тебя есть кольцо и коробочка.
Хром по-прежнему ничего не понимала и растерянно моргала.
До самой свадьбы.

URL

@темы: драббл, Хибари, Хром